Андрей Савельев - Война в 16. Из кадетов в «диверсанты»

Однажды на КамАЗе мы чуть не попали в аварию из-за нескольких дурных ополчуг, обороняющих блокпост на въезде из Славянска в Семёновку. Когда мы возвращались поздно ночью в посёлок, нас чуть не расстреляли свои. Пока Артист рулил грузовиком, я вылез в люк для того, чтобы контролировать пространство на наличие противника. Вдруг на 12 часов [159] Часовая позиция — относительное расположение объекта (отусловного центра), описываемое по аналогии с двенадцатичасовым циферблатом часов. я увидел яркие вспышки автоматной очереди. Тогда мне показалось, что стреляют точно по нам. Я офонарел, потому что точно знал — впереди могут быть только свои. При таком раскладе единственное, что я мог сделать — это открыть огонь по ним в ответ, ни выпрыгнуть, ни как-то защититься, будучи наполовину в люке, я не мог. Вся надежда была на водителя, так как стрелять по своим я бы не стал. Артист не заставил себя ждать и мгновенно среагировал. Он резко вывернул руль влево, миновав одну из бензозаправок, и въехал на всех парах в зелёнку. Я еле успел нырнуть обратно в кабину, чтобы ветки мне не выкололи глаза. Адреналин резко поднялся, но больше появилась злость. Злоба и гнев на идиотов, которые по своей тупости открыли огонь по своим!

Разбитый первый «джихад-мобиль» Моторолы

Выходить обратно на дорогу и идти к ним выяснять причину стрельбы, было как минимум неразумно. Мало ли, что у них там в башке, могли опять по нам начать стрелять. Тогда я вызвал по рации Кэпа и в красках описал произошедшее с нами, не скупясь на «комплименты» в отношении солдат злосчастного блокпоста. Командир сказал, что находится неподалёку и сейчас к нам приедет со стороны Семёновки, заодно и даст по каскам этим недоумкам.

На следующий день после разбирательств оказалось, что они просто стреляли в кусты — баловались или кого-то пытались напугать. А в нас они не стреляли — это подтвердило отсутствие следов от пуль на грузовике. Нам показалось, что стрельба ведётся по нам из-за того, что ночью видны только вспышки автоматов, но не видно в каком направлении.

Узнав вечером по рации, что в блиндаже напротив «Метелицы» один из бойцов, попавший в эпицентр горения нескольких «зажигалок», чувствует сильное недомогание, я позвонил Вохе, но тот оказался с Моторолой где-то на другой окраине Славянска. Поэтому ехать на помощь мне пришлось на велике.

Когда я выехал на дорогу, вокруг всё было застлано белым дымом, и кое-где дымились очаги возгорания фосфорных снарядов. Обстрел продолжался, мины сначала падали далеко от меня, но в какой-то момент в метрах 50 от дороги, по которой я ехал, они стали рваться одна за одной, разбрасывая повсюду раскалённые куски. Эти снаряды были непохожи на те фосфорные, которые мы привыкли видеть, они почти не дымили, а разлетались на множество горящих осколков. С автоматом и медсумкой наперевес я мчал на железном коне с восемью передачами и ощущал себя, как в каком-то фильме. Вокруг не видать ни одной живой души, да и видимость только метров на 300, так как всё в белом тумане. Рядом со мной пролетают эти раскалённые куски, вот они уже впереди, лежат на асфальте. Я их объезжаю, но один кусок залетает мне прямо в спицы велосипеда. Хорошо, что в движении он быстро вылетел и не успел расплавить покрышку, а главное, что не попал в меня. А то я бы мог сгореть вместе с одеждой, даже если бы на меня упал потухший уголёк фосфора. Ведь воспламеняется он при температуре 34 °C, а у человека, как известно — 36,6.

Несколько раз чуть не сгорев, я доехал до трёхсотого. Самочувствие у него с каждой минутой ухудшалось: слезились глаза, повысилась температура, а живот так скрутило, что он с трудом говорил и сидел.

Дожидаться Boxy у меня не было времени, поэтому я просто вышел на трассу и стал ждать попутку в сторону Славянска. Машина долго не появлялась, что неудивительно при таком раскладе, но мы дождались какого-то водителя-смельчака. Я позвал ребят из блиндажа, чтобы выводили под руки трёхсотого. Повезло, что человек направлялся в Славянск и охотно согласился нас довезти.

Так я в очередной раз эвакуировал на попутке раненого бойца из Семёновки. На мои просьбы о предоставлении служебного транспорта для медика командование Семёновского гарнизона не отреагировало должным образом, поэтому я решил лично постучаться к Стрелкову, который меня ещё должен был помнить на фоне всех перипетий в командовании таким огромным войском.