Андрей Савельев - Война в 16. Из кадетов в «диверсанты»

Наше пребывание в Семёновке можно поделить на две части: до 3 июня и после. До укроповского штурма Семёновку бомбили в основном миномётами и лёгкой артиллерией. ВСУ и нацгады как будто прощупывали оборону. Регулярно обстреливая нас и жилые дома, они как бы проверяли реакцию России и мировой общественности. До конца мая они использовали лёгкую артиллерию, но после признания Россией легитимным новоиспечённого президента Украины Петра Порошенко у них были полностью развязаны руки. Они сразу же нарушили шаткое перемирие и подкатили к своим позициям РСЗО и гаубицы. Самое интересное, что до выборов Турчинов практически не использовал регулярные вооружённые силы Украины. Видимо, были научены горьким опытом перехода на сторону народа роты 25-й аэромобильной бригады. Мало того, что они отказались стрелять по мирному населению и сдались ополченцам, благодаря им у нас появились БМД с грамотным офицером-десантником бывшей 25-й бригады Тараном, несколько десятков автоматов, установки ПТУРС и самое главное — три пусковых установки ПЗРК. Благодаря этому невиданному аттракциону щедрости адекватных украинских военных, нас не выбили укры из города в первые дни войны. До конца мая против нас в основном воевал «Правый сектор» и нацгады. ВСУ стояли разве что на блокпостах, и то относительно далековато от фронта.

3 июня они обломали зубы о крепкую оборону идейных ополченцев в Семёновке, а на следующий день на передовые позиции укров приехал кто-то из военного начальства. Чтобы как-то сгладить своё поражение, они решили устроить ещё один показательный авианалёт на наши позиции. 4 июня посёлок опять обстреляли «сушки» и танк, который стоял за мостом в зелёнке, чтобы мы не могли его засечь.

После 3 июня я в основном перемещался по Семёновке и окрестностям с Вохой на машине. Бомбёжки усилились, раненых становилось больше, а эвакуировать их мог на своём автомобиле только водитель Моторолы. Часто вместе с нами ездил и сам Мотор. Мы общались, сдружились ещё больше, чем прежде. Мне с Вохой было интересно, так как мы оба молодые и разговаривали на одной волне.

4 июня мы много ездили по передовым позициям — отвозили по поручению Моторолы боеприпасы из Славянска, а под вечер решили переночевать не в расположении ополченцев, а где-то в жилом секторе. Посёлок ещё с начала мая сильно опустел. Людей было мало, да и те не выходили из домов или погребов. Пройдясь по селу, мы присмотрели себе место в подвале заброшенного дома. Сыро, но безопасно. Даже консервы на полках хранились, однако мы сначала не посмели их трогать. Но когда убедились, что у нас ничего съедобного кроме хлеба не осталось, всё же открыли одну баночку огурцов.

Следующий день я и Воха также провели в суматохе, постоянно курсируя между Славянском и Семёновкой на машине. Время близилось к ночи, но спать в погребе было уже нельзя: из-за сырости у меня и Моторолы начался насморк.

Мы поездили по тихому посёлку, заглядывая в каждый двор — нет ли где открытой двери. В одном из кварталов действительно стоял дом с поваленным забором и открытой настежь дверью. Мы решили переночевать там.

Зашли тихо внутрь — никого. Но такое впечатление, что хозяева ушли только недавно. В доме мы обнаружили три комнаты и две старые советские кровати. Видно, что в доме жила пожилая женщина, но были и мужские вещи. Моторола сказал: ничего не трогать и дал команду «отбой».

На команду «спать» я среагировал последним, поэтому мне досталось спальное место в отдельной комнате, но на полу. Моторола с Вохой, не раздеваясь, бухнулись в кровати и дали храпака, а я сначала подготовился. Окно в своей комнате заставил всякими тряпками и броником, чтобы в случае обстрела на меня не посыпались либо осколки от мины, либо стёкла. А потом решил нас всех обезопасить на случай, если в дом войдут супостаты.

Я поставил растяжку. Только не боевую, а сигнальную. Сначала накидал у входа в дом кучу пустых пластмассовых баклажек, которые имелись у хозяйки, а потом натянул бежевого цвета нитку между тумбой и кроватью. Бежевого цвета для меньшей заметности. К одному концу нитки примотал стеклянный стакан на тумбе, а другой привязал к изголовью кровати. Таким образом, если кто-то попытается незаметно пробраться, то не заметит растяжку, сорвёт её и уронит стакан. А от шума я уже проснусь и использую по назначению железную боевую подругу, с которой я спал в обнимку. Сделав все дела, я уснул с чистой совестью и чувством выполненных мер безопасности.