Фил Коллинз - Я еще жив. Автобиография [litres]

Я сказал Линдси, чтобы она поехала с мальчиками в аэропорт без меня и мы встретимся там – сначала я должен был получить письменное разрешение на перелет. Вместе с доктором я отправился в приемную, и тесты показали, что в моей крови были много алкоголя, точнее – в моем алкоголе было немного крови.

Второй доктор сказал: «Я не могу отпустить вас».

«О чем вы? Я полечу на личном самолете! Я отвезу своих детей в Майами к их маме».

Я собственноручно попал в замкнутый круг: мое состояние было настолько плохим, что мне нужна была медицинская помощь на континенте, но мое состояние не позволяло мне покинуть остров.

Я вызвал Линдси и мальчикам такси и попрощался с ними, не сумев сдержать слез. Они улетали в Майами. А я снова остался один, чувствуя себя полностью разбитым. Я ненавидел себя. Я даже не мог нормально попрощаться с мальчиками перед их вылетом – до боли знакомое ощущение.

Бедные Ник, Мэтт и Линдси приземлились в Майами, проходили таможенный досмотр и иммиграционный контроль. Линдси пыталась объяснить мистеру Роджерсу, милосердному офицеру, почему она прилетела из другой страны с двумя несовершеннолетними мальчиками с другой фамилией и багажом своего нанимателя, а также с хомяком Бобби – домашним питомцем семьи, – которого они взяли с собой.

Невероятно, но офицер поверил в историю Линдси – и в то, что они не провозили наркотики в Бобби. Вскоре няня, мальчики и хомяк успешно прошли таможенный досмотр и иммиграционный контроль и сели в ожидавшую их машину.

Когда Орианна увидела, что меня с ними не было, она, конечно же, пришла в ярость. «Ты позволили мальчикам видеть тебя в таком состоянии?» – кричала она на меня позже по телефону. И была права.

Когда они ехали из аэропорта, мальчики – все еще не понимавшие, что же случилось, – задавали, само собой, множество вопросов, и все они сводились к одному: «Почему папа плакал и почему он не с нами?»

Тем временем на острове врачи были согласны отпустить меня только на санитарном самолете или на вертолете. В итоге я полетел на воздушной «Скорой помощи» в Нью-Йорк. Меня высадили, по указанию доктора Дутты, прямо на пороге Пресвитерианской больницы Нью-Йорка на 68-й улице.

Там меня тщательно обследовали в течение нескольких недель. И там же я впервые вживую встретил доктора Дутту. Он был приятным мужчиной, одним из двадцати лучших докторов США. Именно к нему я летел 10 000 миль. Он сразу же напрямую сказал мне: «Фил, вы точно умрете, если не предпримете никаких действий».

Я начал ходить к терапевту, доктору Лори Стивенсу, и наркологу, доктору Герберту Клеберу – профессионалам своего дела. Они мне нравились, и я доверял им. Я думал, что они, возможно, помогли бы мне снова полюбить себя и начать себе доверять.

Январь 2013 года. Новый год и, как я надеялся, новый я.

Мне прописали сильные препараты – это была часть неприятного лечения от алкоголизма. Меня должны были заставить понять, насколько я был близок к смерти.

После того как меня выписали из Пресвитерианской больницы, я продолжил регулярно ходить к доктору Клеберу.

«У меня есть возможность кое-что дать вам, Фил, но пока я не могу это сделать. Вы хотите перестать пить?»

«Что ж, да, сейчас я действительно хочу».

Он объяснил мне, как работает «Антабус» – препарат, который прописывают тем, кто страдает от хронического алкоголизма. Он блокирует фермент, который помогает усваиванию алкоголя, то есть вызывает очень неприятные ощущения, когда позволяешь себе выпить. В общем, один стаканчик – и тебя сразу сваливает с ног нестерпимая головная боль и тошнота. Я должен был сделать анализ крови, и если бы в моей крови не содержалось алкоголя, то доктор Клебер смог бы дать мне Антабус – но за дозировкой стала бы следить медсестра.

«Да ладно вам, вы можете мне доверять», – сказал я.

«Я доверяю вам, – ответил он, возможно, не совсем искренне. – Но я не доверяю болезни».

Однако я снова проявлял упрямство. «Я не могу». Мой образ жизни не позволял мне каждое утро в восемь часов сидеть дома и ждать, когда придет медсестра и даст мне таблетку. Я должен был иметь возможность самому принимать Антабус. Мы нашли компромисс: несмотря на все мои возражения против того, чтобы меня нянчили, Дана каждый день давала мне таблетку примерно в течение месяца.

В конце концов доктор Дутта спас мою жизнь. Он помог мне осознать, насколько я на самом деле был близок к смерти. Мой панкреатит не просто ухудшал мое состояние – он убивал меня.