На Врангеля. Повесть о перекопских боях

Хлынов

После того как бой стих, саперам понадобился лес для работы на мосту. Мы погрузили в вагоны бревна и покатили, но нас заметила неприятельская воздушная разведка и начала бросать в нас бомбы. Мы отбежали от вагонов и по приказанию рассыпались в цепь. Начало смеркаться… Лес мы привезли, когда совсем стемнело. Саперы работали всю ночь у моста. Они, как муравьи, возились у взорванных пролетов, починяя их. Темно, идет непрерывная стрельба. Как кто возьмет бревно, его сейчас же ранят или убьют, беднягу. Жутко.

Трухин

После утренней демонстрации вернулись мы на станцию, нарезали мяса «игого» — днем было убито много лошадей снарядами — и начали варить. Хлеба не было. Варим, а нас все время торопят: «Поскорее, а то только полчаса будем стоять». Но в полчаса конину не сваришь.

Только, только вода в котле начала кипеть, как уже кричат нам: «Выходи». Суп мы вылили, а мясо взяли в руки и стали грызть его без хлеба. В зубах у нас — сырое мясо, а в руках — винтовки — и бежим!

Гусаров

Ночь была снова очень темная. Орудийные выстрелы то и дело доносились с нескольких сторон. Выйдя на железнодорожный путь, мы пошли по насыпи по направлению к мосту. Неприятель с двух сторон освещал его прожекторами. Было таинственно и страшно, как будто бы сам дьявол водил своими огнегорящими глазами при громе из орудий, трескотне пулеметов и грохоте разрывавшихся снарядов. Придя в расположение второго батальона, занимавшего караул около моста, мы заняли его халупы, а батальон пошел в наступление.

В этих хатах мы пробыли около часа, когда к нам пришел приказ выходить. В сумке у меня лежал кусок хлеба. Я получил его от хозяина халупы, в которой мы расположились, он приезжал на несколько часов для того, чтобы увезти кой-какой скарб от белогвардейского обстрела.

Когда мы выходили, мне в голову пришла мысль. «Надо, — думаю, — съесть хлеб, а то меня убьют и хлеб пропадет, да еще белый». И я принялся его есть и съел с большим аппетитом.

На меня навьючили с полмешка пулеметных кружков, я их тащил с трудом. Не дойдя немного до моста, мы остановились. Неприятель сильно обстреливал пространство вдоль линии железной дороги, засыпая нас песком и пылью. Расположились мы — одни в окопах, другие внизу за насыпью. Снаряды рвались недалеко от нас и их осколки летели во все стороны.

Лежим мы часа два. Вдруг прибегает батальонный командир и говорит, что приказано вернуться и через деревянный мост итти в обход. Мы вскочили и бегом двинулись к месту своего расположения, где нас уж ждал суп. Мне было очень досадно, что, идя в наступление, я съел свой хлеб, боясь, что меня убьют и хлеб пропадет. И из-за моего страха мне опять пришлось есть суп без хлеба.

Суворов

Часа за полтора до наступления темноты мы снова подошли к Сивашскому мосту. Неприятель попрежнему бил из тяжелых орудий по мосту и по нашему берегу, нанося нам тяжелые потери. Но, несмотря на жестоким огонь, саперы на виду у неприятеля продолжали возиться у моста, подвозя вагонами бревна, козлы и шпалы. Среди саперов было уже много убитых и раненых, но работа не прекращалась. Телефонная связь то и дело прерывалась, и потому наша батарея почти бездействовала.

Часов в десять вечера мост был наконец готов. Мы разузнали, что на берегу против нас неприятельских бронепоездов пока что нет, и пехота начала немедленно переправу. Впереди пошли роты и пешая разведка 264-го полка, а за ними роты и пешая разведка 268-го.

В темноте наши части быстро накопили силы за мостом, на дамбе по обе стороны железнодорожного моста. В то время как хвост 268-го полка еще тянулся гуськом по мосту, главные роты двинулись с дамбы на материк.

Неприятель нас заметил и открыл огонь.

Настал решающий момент.

Раздалась команда. Прокатилось красноармейское «урра!», и роты рассыпались и хлынули вперед.

Заговорили пулеметы и винтовки. Все чаще и чаще вспыхивали огоньки в темноте ночи. Все неистовее становился гул орудий. Навстречу пулям и огню бегут, задыхаясь, люди, бегут и падают. Слышим, что и у белых прокатилось «ура!» Стало быть они поднялись из окопов и идут на нас в контратаку.

Цепь на цепь…

Бегут красноармейцы к окопам белых. Валятся, орошая кровью берег Крыма.

За упавшими бегут другие.

У проволочных заграждений — много новых жертв. Проволоку рвали — кто лопатами, кто прикладом, набрасывали на нее одежду, перелезали и бежали дальше.