Мишель Лайонс - Камера смертников. Последние минуты [litres]

Я выросла в Галвестоне, слушала рэп и ходила в шлепках, а он предпочитал кантри и ковбойские сапоги. И все же мы отлично поладили, подтвердив тем самым поговорку, что противоположности притягиваются.

Поскольку он сам из Хантсвилла, то знал немало людей, работающих в тюремной системе, и потому к моей работе относился спокойно, не считал ее жуткой. Она его интересовала, как и прочих, но много мы о ней не болтали. Когда он спрашивал, я отвечала – все нормально и меняла тему. Рабочий день кончился – о работе нужно забыть, дома она мне не нужна. Да и потом, я не задумывалась всерьез, не понимала, как все это мне отзовется.

В 2001 году Джордж Буш стал президентом, и на посту губернатора его сменил Рик Перри. Первый год губернаторства Перри ознаменовался уменьшением количества казней – было казнено 17 преступников, однако скоро комнатой смерти стали пользоваться гораздо чаще: в 2002 году на кушетке расстались с жизнью 33 человека.

Мне никак не удается растолковать людям, что наблюдение за казнями – лишь малая часть моей работы. В основном я занималась административными вопросами, а еще по средам был день СМИ, что означало общение с заключенными – и интересные впечатления.

Американцы очень недовольны уровнем преступности в стране, хотя сами преступления вызывают большой интерес. Я регулярно смотрела криминальные реалити-шоу, особенно канал «Инвестигейшн дискавери», поскольку хотела понять, что заставляет преступников совершать такие страшные вещи.

Существует задачка на сообразительность. На похоронах своей бабушки женщина видит на другом конце комнаты незнакомого мужчину. У нее возникает неизведанное ранее чувство, что он – тот самый, единственный. Они смотрят друг на друга, и их переполняет любовь. Церемония окончена, люди спешат выйти, и она теряет его из виду. Он ушел. Поздно вечером женщина возвращается домой и убивает свою сестру. Почему?

Если вы ответили правильно, ФБР сочтет вас социопатом. Ответ таков: поскольку тот человек знал покойную бабушку и присутствовал на ее похоронах, вполне вероятно, что он придет и на похороны сестры. Тогда можно будет поговорить с ним и познакомиться. Двое из моей семьи угадали ответ.

Такие вещи мне страшно интересны. Поскольку социопат неспособен к сопереживанию, он готов на совершенно дикие поступки. Например, пробраться в незнакомый дом, спрятаться в чулане, а потом убить хозяев, – потому что его хочет бросить девушка. Или повесить куклу – за шею, словно висельника, – на кроватку падчерицы, как сделал Дэниэл Хиттл, который еще и убил своих приемных родителей за то, что их собака поцарапала его грузовик. Или убить женщину и попользоваться ее телом для сексуального удовлетворения, а потом полить духами, чтобы отбить запах разложения (тогда можно будет попользоваться еще), как поступил Хосе Сантеллан в 1993 году в городке Фредериксберг. Позже, делая признание, он сказал, что хотел лежать с ней в постели, хотел показать, как сильно ее любит. Никогда не забуду комментарий прокурора: «Сантеллан – странноватый тип…» В отделении смертников мне приходилось весьма близко общаться с такими странноватыми типами.

Иногда, после окончания интервью, пока заключенный ждал, чтобы его отвели в камеру, мы просто болтали. Если ему хотелось поговорить, я не видела причины отказывать. Все они творили страшные дела, но мне не стоило перед ними заноситься. Я быстро поняла, что большинство из них вовсе не чудовища, какими я их представляла… хотя некоторые демонстрировали явные расстройства психики и умение манипулировать людьми.

Был такой Томми Селлз, – он убил семью Дардин в Бентоне, штат Иллинойс, – преступление, которое местные жители и спустя много лет вспоминают с ужасом. Я брала у него интервью для «Айтем». Его признали виновным в страшном преступлении в Дель-Рио, Техас, – он перерезал горло школьнице, – и подозревали еще и в других убийствах, и побеседовать с ним рвалось большое количество репортеров. Я, уже будучи пресс-представителем, очень близко с ним познакомилась.

Селлз был настоящий гад, злобный и примитивный грубиян. Как-то раз он попытался оправдать свои поступки, – заявил, что убивал, только когда чувствовал угрозу, и я сказала: «Какую же угрозу вы чувствовали от двухлетнего ребенка?» Так он разрыдался.

Репортеры могли покупать для заключенных напитки и еду в автоматах, однако пришлось с этим покончить, потому что люди вроде Селлза стали шантажировать: не дам, дескать, интервью, если мне не купят то, чего я хочу. Помню, как он взбесился, когда не получил бутылку «Дью», и я сказала: «Хватит выделываться; мне все равно, дадите вы интервью или нет».