Евгений Крушельницкий - Как ломали замок границы

По сути, они шли маршрутом Солоневичей. Тем хоть и пришлось нелегко, но Финляндия 1970-х сильно отличалась от предвоенной и отправляла перебежчиков назад. Парни об этом знали и хотели добраться до Швеции (что означало около трёх сотен лишних километров). Но это оказалось труднее, чем пробираться по карельским болотам, и в десяти километрах от границы их нашли финские пограничники. Власти не собирались ссориться с агрессивным соседом, пообещавшим, что «если беглецов не вернут, мы сделаем это сами».

Финский следователь пытался понять, что заставило молодых людей влезть в эту историю с печальным финалом. Шатравка объяснял, как мог: «Советские границы охраняют меня, как заключенного, только заключенные в лагерях находятся по решению суда, а мне вынесен приговор без всякого суда — прожить здесь всю жизнь. Я — раб, принадлежащий КПСС, обязан принудительно работать, получая взамен подачки, и до смерти должен быть благодарен им за это. Там даже одеваться и причёску иметь, как тебе нравится, нельзя» (ну вот нравились ему длинные волосы…)

Никита Хрущёв был в своё время генеральным секретарём нашей коммунистической партии. А поскольку партия была единственная и к тому же правящая, то он правил заодно и страной. Однажды этот государственный муж изрёк такую мысль: «Не любить социализм могут только сумасшедшие». Психиатры восприняли это не только как руководящее указание, но и как научный прорыв, и взялись лечить. Собственно, многие из них так и думали. Тем более, что СССР и сам напоминал в некотором роде психбольницу, где существовало много запретов, и от граждан (пациентов) требовалось безоговорочное послушание. Но если в стране существовали некие формальные процедуры перед заранее известным наказанием, то в больнице достаточно было позвать санитаров и дать указание медсестре.

Братьев подвело незнание: они слышали, что за попытку побега дают три года тюрьмы, а психов всего лишь полгода лечат. Выбрали полгода и сильно ошиблись. «Лечили» симулянтов около пяти лет. А их друзья решили иначе и не прогадали. Один просто не знал, как надо симулировать, а другой надеялся объяснить суду, что всего лишь хотел развлечься. Через три года оба были на свободе.

И дело тут вовсе не в размерах вины, а в направленности мысли. Психи ведь тоже разные бывают. Например, Иван Вудич, бывший милиционер, был женат четыре раза. Прожив недолго с женой, он её убивал, потом скрывался по поддельным документам — и всё сначала. Так четыре раза. Зато был приятен в общении, никому не доставлял неприятностей. И что? Через четыре года персонал поздравлял его с выпиской. Получилось по году за человека. Не то что антисоветчик Дима Шапоренко. Только через шесть лет врачи поверили, что больше он не будет писать крамольные листовки. Тут разница принципиальная: если убийцу надо просто наказать, не особо усердствуя, то смутьяна необходимо сломать.

Шатравку держали до тех пор, пока он не нашёл правильных ответов на врачебные вопросы. Глава врачебной комиссии, окружённый врачами, его спрашивает:

— Как здоровье?

— Нормально.

— За границу больше не пойдёшь?

— Что вы!

— Ну иди. Ты свободен.

Такой искренний ответ наконец-то перевесил пугающие формулировки эпикриза: «Начиная с периода учёбы в мореходном училище стал высказывать восхищение западным образом жизни, постоянно заявлял о своём желании уехать в какую-нибудь капиталистическую страну, отказывался от службы в армии. Высказывания носили нелепый, обиженный, демонстративный характер. Суждения отличаются незрелостью, паралогичностью. Желание жить в станах Запада неконкретны, не имеют под собой реальной почвы». Но: благодаря проведённому лечению «сверхценные идеи потускнели, потеряли для больного актуальность. Сожалеет о содеянном».

Об эффекте этого наукообразия лучше всего судить по результату: идеи в конце концов обрели реальную почву, а заодно и продемонстрировали, насколько они «потеряли актуальность».

Правда, до результата оставалось ещё семь лет, заполненных активными действиями, за которые Александр получил три года за «клевету на советскую действительность». А за полгода до освобождения ему подсунут пакет с марихуаной, добавят ещё два с половиной и переведут на зону строгого режима. Да только в 1986-м уже задули свежие ветры, и КГБ счёл за благо организовать Шатравке вызов в Израиль, откуда тот благополучно перебрался в США. А его брату Михаилу не повезло: «лечения» не выдержал, долго болел и в 33 года его не стало.