Сергей Васильев - На разломе двух времён. 80-е

– Мы можем делать все! Оказывается, деньги – невероятно мощный инструмент! И это совсем не мещанство, не ради «улучшения быта», не ради корысти, – как бы оправдывался я перед другом.

Но то, что я говорил тогда, не было оправданием – в тот момент я действительно в это верил!

Прошло много лет, когда я вдруг понял, что тот разговор состоялся в очень важный и интересный момент времени для всей страны. Это был момент транзитного перехода в понимании сущности денег как таковых.

Остап Бендер в «Золотом теленке» также удивился незаметно для него произошедшей перемене, когда деньги стали не нужны в молодой советской России. Он отобрал у Корейко миллионы рублей, ждал всеобщего поклонения и ликования, а вокруг него все молчали. Никому не были интересны его миллионы. Даже пиво на них нельзя было купить. «Пиво только членам профсоюза!»

И вот через 70 лет произошел обратный переход!

Через год после открытия банка мы раздали друг другу по пистолету.

Больших проблем с бандитами у нас не было, и вообще уголовный мир был где-то далеко. Московские банки в начале 90-х развивались стремительно, и бандитский мир за нами не поспевал. Привычный рэкет был где-то на окраинах, по вещевым рынкам и малым городам, в столичные банки они не совались.

Мы взяли пистолеты скорее по приколу, для ощущения собственной важности и игры.

Это был браунинг.

Я носил его в кармане куртки и, поднимаясь по лестнице к себе в квартиру на девятый этаж, – лифт тогда часто не работал, – я крепко сжимал его в руке. Хотелось сжать его сильнее и сильнее.

Холод стали передавал энергию всему телу, одновременно сжимались скулы.

Мне 27. Позади Физтех, впереди банк, а в руке браунинг.

Каждый мужчина когда-то должен сделать свой жизненный выбор, кем ему быть!

Мы встали на тропу бизнеса, будущее было не ясно, но сжимая пистолет в руке, приходило ощущение правоты и правильности выбранного пути.

Бизнес, как и война, – мужское дело.

Тактика, стратегия, тылы, оборона, резервы, склады, штабы.

И… минута боя, короткая и яркая, когда нужно принимать решения мгновенно, влет.

Потом, через годы, когда осядет пыль и можно будет подвести итоги, мы разберем завалы прошлых проб и ошибок. Но ощущение холодной стали в руке останется навсегда…

Летом 1993-го в Москве было решено отобрать около 100 молодых банкиров, чтобы отправить в США на краткосрочную учебу.

Это был Российско-американский банковский форум. От типовых банковских курсов сегодняшнего дня те, первые, отличались тем, что их готовил лично Джеральд Корриган, председатель Федерального резервного банка Нью-Йорка, – он сам все организовывал, сам читал лекции.

Для меня это был первый выезд за границу (не считая лета, проведенного в стройотряде в Болгарии). И, когда я попал сразу в Америку, в Нью-Йорк, на Манхэттен, – у меня закружилась голова.

В первый месяц учебы нас расположили в корпусах престижного Фэрфилдского университета. Стояло лето, студенты были на каникулах, и университет со всеми своими «фасилитис» оказался в нашем распоряжении: с полями для гольфа и теннисными кортами, бассейнами и фитнес-клубом, огромными лекционными залами. Один коттедж с отдельной кухней на четверых банкиров-студентов и большой общий студенческий ресторан рядом с католической университетской церковью.

Для меня, вчерашнего советского студента, еще два года назад жившего в комнате общежития в 10 квадратных метров, – это было как в кино. Как в американском кино.

Джерри Корриган подготовил специальную учебную программу для русских банкиров, чтобы за месяц преподать нам основы банковского дела и одновременно показать цвет банковской Америки.

В один из уик-эндов он повез всю нашу делегацию к Дэвиду Рокфеллеру в его огромное поместье под Нью-Йорком, с замком, китайскими садами, конюшней, огромным парком ретро-автомобилей и большим полем для гольфа. Посол России в США на том приеме с юмором тогда сказал: «Мы хотели вам, молодым советским банкирам, показать, как живут… простые американцы!»

Дэвид Рокфеллер был уже довольно стар и слаб, но еще достаточно бодр, чтобы учить всех азам гольфа. Он не поленился каждому из нас показать по одному удару. А в конце приема он стал раздавать всем автографы. Визитки своей я тогда не взял и потому подсунул ему 100-долларовую банкноту. Он посмотрел на нее и сказал, что это очень большие деньги и что он не готов их испортить своей подписью. Мы посмеялись, но я его все-таки упросил.