Аманда Лир - Дали глазама Аманды

Потом мы отправились ужинать к «Лассеру» втроем. Гала ненавидела поддельный блеск ресторана «Ледойен», еще больше «Серебряную башню» и топот ног персонала. Она почти ничего не ела, довольствуясь легоньким бульончиком. Дали ее развлекал, подбадривал, но ей ничего не понравилось — все было слишком дорого. Она жаловалась на сквозняк, делала вид, что задыхается от малейшего дыма сигареты. Дали проявлял по отношению к ней просто ангельское терпение. Видимо, он ее обожал. Рядом с ней он вел себя, как ребенок рядом с матерью, и если он пускался в свои обычные рассуждения, более или менее связанные с эротикой, она делала вид, что ничего не слышит.

Я нашла ее невыносимой. Она не сказала мне ни одного любезного слова, притворяясь, что не замечает меня. Казалось, что она прожила в мире Дали миллионы световых лет, тем более, что говорила она только о практических вещах: «Кадиллак» нуждается в ремонте; услуги шофера стоят все дороже; она позвонила в Кадакес; отопление не работает. Потом они стали обсуждать свой приближающийся отъезд в Нью-Йорк. Они доберутся до Гавра на машине, а там сядут на корабль. Я и не знала, что все зимы Дали проводит в Нью-Йорке.

— Это самый подходящий для расчетов город в мире. Нужно, чтобы вы это знали. Нью-Йорк — это единственное место, где я заключаю контракты. Да и потом есть еще и дантист…

Много лет подряд Дали и Гала использовали свои нью-йоркские зимы, чтобы пойти к дантисту или сделать полную проверку счетов. Они оба боялись болезней и беззаветно верили в американских врачей. И, что выглядело забавным для персоны столь экономной, Гала каждый раз меняла «Кадиллак» на более новую модель.

Когда на следующий день я пришла в «Мерис» на чай, Дали спросил меня, как мне понравилась его жена. Я не могла сказать, что нашла ее отвратительной, и отделалась формулой вежливости.

— Гала нашла вас очень самовлюбленной. Она говорит, что вы без конца смотритесь в зеркало.

Ошеломленная, я запротестовала, но он продолжал:

— Гала знает толк в людях и никогда не ошибается. К тому же это просто необходимо — быть влюбленным в самого себя. Вы англичанка, значит, вы читали Оскара Уайльда.

Что и говорить, я была очень задета. Я видела Галу еще два или три раза с другими друзьями дома. Казалось, она не прилагала никаких усилий, чтобы быть любезной с кем бы то ни было. Чаще всего агрессивная, она позволяла себе издеваться над длинными волосами молодого человека, над грудью модели, при ней вообще не следовало говорить о литературе: все было не так, как надо, и плохо написано. Зато она при малейшей возможности подчеркивала гениальность Дали. Он был единственным в своем роде художником, единственным способным литератором, единственным талантливым человеком на свете. Кроме него в мире вообще никого не существовало, и его верность была беспримерной.

Тара вернулся в Париж, чтобы провести со мной несколько дней. Его развод продвигался быстро, и я была счастлива. И, поскольку мое пребывание во Франции затягивалось, я сняла вместе с одной девушкой из агентства Катрин Арле маленькую квартирку на улице Вано. Дали часто заезжал за мной на машине, но всегда отказывался зайти ко мне: он предпочитал воображать себе мои апартаменты, чем разочароваться убранством помещения, которое разрушило бы его представление обо мне. Я удостоилась права на поцелуй руки и торжественное: «Я благодарю вас за то, что вы подарили мне этот вечер».

Однажды мы с ним посетили музей Гюстава Моро. Дали комментировал каждую картину. Благодаря ему я смогла разглядеть то, что не было заметно с первого взгляда, он посвящал меня в секреты техники Моро, рассказывал о его жизни, о которой я так мало знала. Перед «Саломеей» он сказал:

— Посмотрите, да это же вы. Вы должны сделать себе такую же татуировку по всему телу.

В самом деле, многие из персонажей Моро имели что-то общее с новым движением хиппи, которое развернулось в Европе: девушки-цветы, Саломея, украшенная восточными драгоценностями, переливающиеся краски и мистические позы.

Дали объяснил мне, что его мечта — соединение мужского и женского начал. Он обожал женственных молодых людей и в своих картинах возвращал греческий идеал, Гермафродита. Впрочем, именно поэтому он называл женщин из своего окружения мужскими именами, начиная с Людовика XIV.

На следующий день мы поехали ужинать в «Максим». В свою очередь Гала пошла в театр с молодым человеком из хорошей семьи, которого Дали называл Единорогом: единорог сопровождал девственниц на средневековых гравюрах, это мифологическое животное одним своим присутствием гарантировало целомудрие дамы.