Константин Рокоссовский - Воспоминания без цензуры

Военкор, писатель Александр Бек, приезжавший в армию Рокоссовского, когда она сражалась на Волоколамском направлении, написал о командующем и его соратниках очерк «Штрихи», в котором привел такой разговор с командующим:

«Пели „Стеньку Разина“. Подошла строфа: Чтобы не было раздора Между вольными людьми…

– Святые слова! – сказал Рокоссовский.

– Почему святые? – спросил я.

– Потому что на войне все совершает коллектив.

– А командующий?

– Командующий всегда должен это помнить. И подбирать коллектив, подбирать людей. И давать им развернуться.

– А сам?

– Сам может оставаться незаметным. Но видеть все. И быть большим психологом.»

Штаб Рокоссовского был известен своей слаженной работой и тем, что переходя с фронта на фронт, командующий всегда брал с собой «своих»: начштаба Малинина, командующего артиллерией Казакова, начальника бронетанковых войск Орла, начальника тыла Антипенко и др. И лишь один раз уже на финальном этапе войны он изменил этой традиции. Когда Сталин сообщил прадеду, что его переводят с нацеленного на Берлин 1-го Белорусского фронта на 2-й Белорусский, он, зная об этой «слабости» Рокоссовского, сам предложил ему взять друзей с собой на новое место службы. Но прадед отказался, поскольку брать Берлин было их общей мечтой, и он не мог лишить их возможности ее исполнить. Прощаясь с друзьями на вечере, посвященном Дню Артиллерии 19 ноября 1944 года, Рокоссовский с трудом сдерживал слезы. За годы войны его штаб не только сработался, но и сроднился, это была настоящая фронтовая дружба на всю жизнь.

Бабушка говорила, что прадед ценил мужскую дружбу, считал ее одним из самых высоких проявлений человеческого духа. «Помню, как однажды отец вернулся домой очень расстроенный и заперся у себя в кабинете. Я хотела расспросить его, но мама не разрешила. – Его фронтовой товарищ попал в беду, – сказала она мне.

Через несколько дней папа, знавший того человека много лет и поэтому уверенный в его невиновности, добился приема в самых высоких инстанциях. Только личное поручительство отца спасло этого человека от беды», – вспоминала она.

Общая обстановка на Западном фронте к 14 октября оказалась очень тяжелой. Враг двигался на Москву. Потребовались титанические усилия партии, правительства и Верховного Главнокомандования для ликвидации нависшей над столицей нашей Родины угрозы. Руководимый партией советский народ доказал еще раз, на что он способен в минуты опасности. Все было сделано, чтобы преградить дорогу вражеским войскам. Ставка срочно направляла на боевые рубежи отдельные части из района Москвы, спешно перебрасывались дивизии с других фронтов, из Средней Азии и с Дальнего Востока.

Мы понимали, что и от нас командование фронта ждет полной отдачи сил.

Все, что мы увидели в Волоколамске, напоминало мне обстановку, в которой уже пришлось воевать в июле на ярцевском рубеже. Но тогда я прибыл на угрожаемый участок только с горсткой незнакомых офицеров, даже без средств связи. А сейчас, в октябре, командующий армией имел хорошо сколоченный штаб, оснащенный всеми необходимыми средствами, способный быстро установить связь и наладить управление. Личный состав штаба прошел уже суровую школу войны в весьма сложных условиях. Люди сработались, знали и понимали друг друга, как говорится, с полуслова. Мы с Лобачевым, Казаковым, Орлом большую часть суток проводили в войсках, на переднем крае нашей растянутой линии обороны, знакомясь с местностью, изучая, насколько возможно в столь короткий срок, дивизии и людей. Я знал, что начальник штаба и его подчиненные ни минуты не теряют зря.

Коллектив политического отдела, возглавляемый Д. Ф. Романовым, не уступал штабному. Он состоял из крепких и закаленных большевиков, способных мобилизовать партийные и комсомольские организации на любое большое дело, воодушевить людей на подвиг.

Все это сыграло огромную роль в решении той сложной и ответственной задачи, которая была перед нами поставлена.

Развернув командный пункт в Волоколамске, мы немедленно разослали группы офицеров штаба и политотдела по всем направлениям для розыска войск, имевшихся в этом районе, и для перехвата прорывавшихся из окружения частей, групп и одиночек.

Первым в район севернее Волоколамска вышел 3-й кавалерийский корпус под командованием Л. М. Доватора. Он поступил в оперативное подчинение 16-й армии. Корпус состоял из двух кавалерийских дивизий – 50-й генерала И. А. Плиева и 53-й комбрига К. С. Мельника.