Александр Чемек - Где-то на сопках. Хроники строителя магистрали. Книга 1

Во вторник меня нашла Алина с тем, чтобы сообщить категорически: завтра я должен лететь в Чинту заказывать печати. «Ну, это мы ещё посмотрим», — подумал я.

— С меня хватит, — сказал я, как можно тверже. — Все прелести хождения «за три порога» я уже испытал. К тому же отрываете от учебного процесса…

— Что ж, это дело добровольное, обойдемся, — ответила она вполне спокойно.

Вечером за шахматами пропивали с чаем сладкую бандероль от мамы: шоколад «Бабаевский» и батончики «Рот-фронт».

На следующий день я как наставник с преемником — Гошкой — обиваю пороги: главбуха, начальника СМП, отдела кадров, — по три-четыре раза. Наконец, он получает деньги, эскизы новых печатей и визы начальства на них.

Вылетать ему куда-либо было уже поздно. Я с чувством вполне выполненного долга уселся дома чинить полушубок. Позже бегал на почту, в «Пионер», где должно было состояться собрание. Однако, по причине отсутствия света — не состоялось. Хотя, думаю, без света было бы интереснее.

Друг мой — третье мое плечо. Каждый выбирает для себя. Семейное счастье. Первые интервью. «Книжные раскопки».

23 января в 11 часов я проводил Гошку до остановки автобуса и дал последние инструкции по пребыванию в столице Заозерья. Он согласно кивал, но, думаю, следовать им не собирался. Хотя бы из духа противоречия.

Увы, автобуса мы не дождались, и мой горячий друг и любитель прогулок потопал в аэропорт (10—12 км) пешком по крещенскому морозцу в 35°.

На четвертый день утром заявился Гоша. Позавтракав с нами, он выдал подробный рассказ о поездке.

Во-первых, никаких рейсов, кроме как в Дульман на АН-2, ему не досталось. Во-вторых, он верно рассудил, что там аэропорт крупнее, и полетел туда. Причем, рейс, судя по всему, был «левым». Кроме трех пассажиров, салон занимал буфет и другой скарб, так, что негде было повернуться. Машина никак не отапливалась, и наш герой, обутый по-городскому в сапоги, за час лета чуть не обморозил ноги. В-третьих, в Дульмане ему повезло больше: оттуда ему удалось вылететь в Чинту прямым рейсом на ЯК-40.

Попав в город, он первым делом бросился выполнять задание «центра», да не на тех напал. Приемщица комбината — человек незаменимый даже начальником — приболела и завтра собиралась в поликлинику. Гошке светило бессрочное ожидание. Однако он не растерялся и, помня мое правило, идти «навстречу бешенству ветров», узнал адрес поликлиники. «Для первого дня достаточно», — справедливо рассудил он и отправился подкрепиться в… ресторан.

Такой наглости я от него не ожидал, но оказалось, — это было лишь разгоном. «Отец русской демократии», — всплыло в голове, когда он со смаком описывал свой заказ официантке. Дело было вечером, гремел оркестр, и, по его словам, он «поплыл». Надо сказать, по облику — коренастый, кучерявый — Гошка, на артиста Филиппова совсем не тянет. Но манеры «бывшего члена Государственной Думы», воссозданные мастерами советского кино, он выдержал, сам не желая того, на все сто.

Правда, пропить командировочные ему не удалось: время текло быстрее, чем «табуретовка», которая была дешевле шампанского. Поев, попив и потанцевав со всем, что шевелилось, он призадумался о мимолетности земного существования и о бесконечности гостиничного одиночества.

— Мысли, — говорит, — вываливались из мозга, как скальные глыбы из кузова самосвала в тело насыпи… Но как-то, собрав остатки сознания, сосредоточился на одной молодой официантке, сновавшей меж столиков. Я даже смог спросить у своей мымры, как ее зовут и как бы познакомиться с ней.

Люди в Заозерье, надо сказать, отзывчивые — не чета другим. Ему без жеманства объяснили, что Вера девушка разведенная, но живет с сыном десяти лет, и что командировочным лучше всего ночевать в гостинице.

Однако наш герой с этим не был согласен и решил бороться за свое место между мамой и сыном до победного. Избрав тактику осады, Гошка стал ждать, пока всё вокруг не закончится. К тому времени он уже познакомился с Верой и намекнул, что место, предложенное гостиницей, его категорически не устраивает. Она, так же без обиняков, отшила его.

Лишь после третьего подхода, заметив смягчение его натиска, она согласилась, чтобы он проводил ее до дома. Так, в полночь, на случайном такси они добрались до Кайдаловской на окраине города, где стояла пятиэтажка Веры. Здесь в лучших традициях жанра Гошка стал мычать о том, что, если она оставит его на улице, утром соседи обнаружат у подъезда окоченевшее тело посланца «стройки века», а она, узнав его заиндевелого, будет всю оставшуюся жизнь корить себя за черствость.