Александр Чемек - Где-то на сопках. Хроники строителя магистрали. Книга 2

— Ты думаешь, раз собираешься в отпуск, значит можно опаздывать?..

Вместе со Сторчинским чистим новую партию стеклоизола. Оттаяв, он стал сморщенным, как сушёная груша. В 9 часов меня отправляют топить битум. По краям бочки он закипает быстро, а в середине остаётся твердый комок. Разжигаю огонь так, что подойти к топке было невозможно, но сильнейший ветер остужает поверхность битума. В обеденный перерыв доложил Владу обстановку с битумом. Он рассердился и пошёл смотреть, в чём дело.

Зайдя в вагончик, сказал Сторчинскому:

— Уберите Геннадия от битумоварки. Он не соображает: у него топка забита углями, поэтому дрова не горят.

— Угли я выгребал, — объясняю я. — У меня и кочерга есть…

— А где они, если выгребал?

— Так ветром же унесло. Неужели не видно какой ветер?!.

…После обеда с Простолуковым занимаемся отделкой внутри «Матильды». Размеренные движения мастерками располагают к разговороам. Семён вспоминает о гастролях «забавного» Е. Клячкина, о Катерине, бывшей нашей «библиотекарше», и других «штабных». Готовим с ним дрова для битумоварки. Его суетливость и некоторая самоуверенность здорово утомляют.

…Сторчинский со Степановым покрывали изолом «Глорию» до 19 часов с перерывом на время выпадения снега. Налетела туча, сыпанула мелкой снежной крошкой, и клеить изол было нельзя…

Понедельник. Подъём в 5:20, дневник и учебник истории — до 6:30.

…Помогаю Кисе раскочегарить битумоварку на «Матильде». Подходит Коробов и набрасывается с упрёком:

— Почему не раскололи ком битума? Он же до вечера будет плавиться! Хотите и нам подстроить утку?..

Какую «утку» — я не стал уточнять и «спланировал» на поклейку изола на «Глорию». Пока битум здесь грелся, я пытался завести «андижанец». Взмок, но завести не смог.

Наклеили два листа изола и поняли, что битум надо греть ещё. До обеда оклеили с одной стороны трубы восемь блоков.

После обеда приехал новый ЗИЛ-157, и Влад отправил меня с ним на «Римму» забрать замёрзшую в грязи армейскую палатку и прочую мелочь.

Едем по насыпи будущей магистрали весьма быстро. Шофёр Коля довольно разговорчив и до того участлив, что помогает вырывать палатку изо льда.

Возвратясь на «Матильду», помогаю Серёге засыпать лопатами гравий в ковш погрузчика, который Чебурашка спросонья высыпал из «калоши» между входными открылками. Егор с погрузчика риторически ворчит:

— Возим гравий с трубы на трубу по три раза туда-обратно! Нельзя было рассчитать, где сколько потребуется?

…Начинаем делать бетон на место убранного гравия, я — на пульте управления большой мешалкой. Второй замес встаёт на лотке колом. Сторчинский, продвигавший бетон по лотку, ругается на показ.

— Кто подаёт воду?! Маму вашу в душу!.. — кричит он, будто не видит, кто открывает кран. — Такой бетон ничем не сдвинешь!

В 16:40 пришла машина с сотней мешков цемента. Сопровождаю её на 1559 км, к прижиму. Разгружаем её с Ковалёвым, Амедовым, Самойловым и Натаном. В лагерь пришёл «Магирус» с двумя сотнями мешков, но его отправляют в Чимчи.

После ужина пытаюсь заниматься историей, но всё меня отвлекает. Верблюдов рассказывает об оформлении документов при переходе в новый СМП, о работниках конторы. Привезли новый экскаватор «Беларусь», что возбуждает всеобщее внимание.

Влад уезжает в 22:30. В лагере ночуют пять машин и их водители. Храп в балке — богатырский, и те, кто не может заснуть, неприлично ругают храпунов.

На следующий день встал в 5:30. Дневник и письма — до 6:20. Перехожу в подразделение Ковалёва на КГТ. Вчера был тихий солнечный день, ночью поднялся ветер, а когда мы приехали на 1559 км, повалил снег — настоящая метель.

Для начала посидели у костра, дотянули гайки на сегментах, брошенные кем-то на «полрезьбы», погрелись в машине и ещё покрутили гайки. Ветер и снег действуют раздражающе и не дают работать. Около 12 часов подъехал Егор на погрузчике, чтобы грузить гравий, и передал приказ: «Езжайте в лагерь». Нас уговаривать было не нужно.

В нашу комнату в Ларге переселяются Федя, Степанов и Владимирский. Вечер не предвещает ничего нового: магазины, баня, чтение газет. Пытаюсь заснуть в 22 часа. Всё бы ничего, если бы не «праздник» за стеной до полуночи.

Ничего крепкого. Полный расчет. Ностальгические путы.

Холостой «выстрел». «Послушай, милый…». Спасаемся чаем.

Не до близости. Обед на коленке. Ураганный ветер.

С 4:30 пишу письма, занимаюсь русским и историей. Владимирский «раскалывает» Натана на 25 рублей, чтобы купить какой-нибудь выпивки.