Идо Нетаньяху - Последний бой Йони

Ави был потрясен. Он вышел из кабинета. Снаружи стояли предрассветные сумерки и полная тишина. Ави пересек площадку с флагштоком и дошел до телефонной станции. Там всю ночь сидели секретарши Части, не в состоянии пойти спать. Они знали, что Ави только что говорил по телефону.

— Что случилось? — спросили, увидев его лицо.

Услышав, что Йони убит, они разрыдались.

Вместо того чтобы ехать в Лод, как они с Йони планировали заранее, Ави остался в Части и позаботился об отправке на аэродром машин, чтобы забрать оттуда бойцов, которые приземлятся на самолетах «геркулес».

«Было грустно. Факт, что Йони не вернулся, превращал операцию — не хочу сказать, в поражение, но во что-то такое, что очень трудно назвать и успехом, и поражением, — говорит Ави. — Хотя цель была достигнута, хотя потери ожидались, никому не приходило в голову, что достижение цели может сопровождаться гибелью Йони. Для меня это было невыносимо. Конечно, жизнь каждого дорога, но совсем иное чувство испытываешь, когда командир Части, тот, кто вел отряд, — именно он убит».

Обратный полет в Израиль продолжался много часов. В четвертом самолете по-прежнему сидели на своих местах заложники; они почти не двигались, не вставали, не выходили в туалет. В передней части самолета лежали тела мертвых, и этот факт явно усиливал и без того подавленное состояние освобожденных. Не проходил и шок от случившегося с ними. Через несколько часов полета одна из заложниц подняла руку. Д-р Снэ подошел к ней. Она вытащила из-под себя что-то, на чем до сих пор сидела, и Снэ увидел, что она протягивает ему подсумок с мини-гранатами — нечто вроде «бандолеро» из гранат, которое оборачивают вокруг тела. Снэ подумал, что ремень соскользнул, наверно, с носилок Йони, когда их переносили в переднюю часть самолета. Некоторые карманы для гранат были открыты, чтобы без задержки извлечь из них содержимое. Ни один из карманов не был пустым.

Мишель Бакос сидел впереди, в кабине летчика, приглашенный туда Халивни. Он не чувствовал радости от своего освобождения, думая об увиденных им убитых.

Из отдельных слов, которыми Халивни обменялся с заложниками, он понял, что они высоко ценят Бакоса, и во время полета поблагодарил француза за его отношение и отношение всего экипажа к заложникам-евреям.

— Не понимаю, за что вы меня благодарите, — ответил Бакос. — Заботиться о пассажирах — моя работа. За это не следует никакой благодарности.

В первом самолете летели солдаты отряда атакующих сил Части и парашютисты. Кто-то уснул, другие сидели тихо, погруженные в свои мысли, некоторые время от времени обменивались фразами — в основном о подробностях акции, а были и такие, кто давал выход своей радости от успеха операции и от того, что они летят назад, домой, не пострадав физически. Доктор Давид сидел один, с лицом, исполненным печали оттого, что увидел, от смерти, которой не смог помешать, несмотря на все свои усилия. Ни на минуту не ощущал он покоя от того, что все позади, а опять и опять возвращался мысленно к своим действиям по оказанию помощи раненым. Сделал ли он все возможное? — спрашивал себя Давид.

Во время полета, чтобы скоротать время, летчики включили радио и, к своему удивлению, поймали по «Галей ЦАХАЛ» сообщение о вторжении в Энтеббе. Велико было их возмущение, ведь им, совершенно беззащитным перед любым, кто захочет их сбить, еще предстояло пересечь границу между Египтом и Саудовской Аравией. Позже, услышав по радио заявление Иди Амина о том, что он снова захватил аэродром Энтеббе, летчики и солдаты разразились веселым смехом.

К утру перед ними возникли израильские «фантомы», явившиеся сопровождать их на оставшемся пути. Для людей эскадрильи это было дивное зрелище. Для них операция закончилась в этот момент.

Только оказавшись в воздушном пространстве Израиля, заложники стали как-то приходить в себя, проявлять первые признаки радости. В девять сорок три утра самолет приземлился на базе военно-воздушных сил в Тель-Нофе. Доктор Эран спустился с самолета, держа в руках портупею Йони, которую позаботился еще в Энтеббе сунуть за носилки, на которых лежало его тело. Он искал кого-нибудь из Части, кому бы мог передать портупею, и, увидев офицера, который должен был заменить Йони в его должности, отдал портупею ему. Позже, придя в Часть, офицер вытащит оттуда помятую пулю «Калашникова» из очереди, попавшей в Йони.

С заложниками провели инструктаж, на котором их попросили не рассказывать журналистам ничего о том, как их освободили. Потом все вернулись назад в «геркулес» и полетели в Лод, на устроенную там многолюдную встречу. Спускавшихся по трапу заложников встретили, размахивая флагами, с пением и плясками, их со всех сторон окружили фотографы и журналисты. Халивни ждал в самолете вместе с экипажем, пока заложники и с ними фотографы немного отдалятся. Когда те ушли, спустился и он. Снаружи пилот встретил Игаля Алона, бывшего в то время министром иностранных дел Израиля.