В Морозов - Дети военной поры

Так что же было в том военном детстве? Вот эти сани. Радость, что удалось купить на базаре блюдце мороженого молока (молоко не меряли тогда литрами: иная мера была — блюдце!). Пропущенные уроки, оттого что в сильный мороз нечего надеть на ноги, — и так бывало! И снова дневник:

«1 января 1944 года. С Новым годом — с новым счастьем! Ждем гостей из Москвы. Готовимся к вечеру.

Вечер в школе. Сначала выступления. Потом получали подарки: булочки и бублики. Ну, а потом бал-маскарад. Я была принц, Тереса — принцесса.

26 марта. С утра — сбор дружины. Я бегала к своим пионерам. Сбор прошел хорошо. После обеда рисовала газету, даже рука заболела. После ужина читала свою любимую «Педагогическую поэму». 9 апреля. Та самая запись о походе в лес за дровами. И дальше: Река начала таять… Цветут кошачьи лапки, мы нарвали их и принесли домой.

Вернулись в 8 часов. Потом пошли на репетицию хора.

17 апреля. Сегодня очень счастливая! Получила письмо от сестры. А профессор Крищунас подарил мне книжку о литовском ансамбле. Кроме того, в газете «Литература и искусство» напечатаны две строфы моего стихотворения.

15 мая. Была на бюро. Приняли в комсомол и выдали комсомольский билет. Эта серая обыкновенная книжечка стала вторым сердцем! Уже весна, распускаются деревья…»

И это тоже военное детство.

Я поняла, почему мне показалась знакомой карточка Марите-девочки. Это же фотография с комсомольского билета! А комсомольский билет Марите и ее галстук я уже видела в школе в Каунасе — той самой, где музей литовско-удмуртской дружбы. Завучем в этой школе в ту пору была Пальмире Шалкаускене, бывший комсорг Дебесского детского дома. И я заметила, что слово «Дебесы» школьники произносили здесь с такой же особой интонацией, как и их учительница.

Но вернемся в сорок второй год, когда в Дебесы приехали литовские ребята.

Это потом они станут бойко разговаривать и по-удмуртски и по-русски (говорят, что они сейчас помнят такие удмуртские песни, которые в Дебесах уже и не поют), но пока…

Онуте Маценскайте:

— Помню, пришла учительница вести урок. Ни она не знает ни одного литовского слова, ни мы — русского. Как вышли из положения, не знаю, но учились! Помню, как Валентина Григорьевна читала нам на уроках Пушкина «Станционного смотрителя». А мы облокотимся на парты, смотрим на нее во все глаза. И плачем… Разговаривать быстро научились. А писать — мне почему-то буква «ж» не давалась. Такая смешная буква!

Валентина Григорьевна Стрелкова — первая учительница русского языка, первый директор детского дома. У Онуте не сохранилось тетрадей тех лет. Но Лидия Карпавичене, работавшая в Дебесах воспитательницей, взяла обычную газету, сложила ее в несколько раз и усмехнулась:

— Вот вам наши тетради! Сшивали эти листки. Учителя поверх газетных строчек чертили карандашом линейки. А на первой странице наклеивали белый листочек и старались покрасивее надписать…

Белый листок — праздник, и цветные карандаши — праздник!

Онуте Дорайте до сих пор недоумевает:

— Где Анна Ивановна нашла цветные карандаши, чтобы подарить мне в день рождения?

Анна Ивановна, эвакуированная учительница из Ленинграда, тоже работала в детском доме.

Потом приехали и другие учителя. В Дебесах открылась литовская средняя школа с преподаванием на родном языке.

Война. Все силы брошены на одно — разбить врага. А страна думает о детях. И не только о том, чтобы уберечь их от пуль, накормить, одеть.

Люди, приехавшие в Дебесскую школу учить детей, понимали, какая большая миссия возложена на них: они должны дать знания тем, кто будет возрождать послевоенную Литву.

Школу возглавил профессор Ионас Крищунас, известный ученый (это его Марите упоминает в своем дневнике). Человек большой эрудиции, культуры и великой душевной деликатности.

Литовскую литературу преподавала Валерия Вальсюнене, будущий автор поэмы о Марии Мельникайте. Поэтесса, влюбленная в стихи Есенина, чувствующая красоту природы и учившая этому ребят. Листая сохранившиеся детские альбомы той поры, я видела, как много там было стихов Янониса, Корсакаса, Венцловы и конечно же Нерис. Стихов, выученных по памяти со слов учительницы, переписанных из газет, из тоненьких стихотворных сборников, издававшихся во время войны. Многие и сами сочиняли. Учительница брала ручку, чтобы поправить рифму, подсказать более точное слово. Мне показывали детские стихи: «А это пометки Вальсюнене».

Учительница конституции — был тогда такой предмет — Изабелла Лаукайтите. Ее имя многие ребята знали еще до войны. Вместе с Саломеей Нерис она была избрана депутатом Верховного Совета СССР. После войны Лаукайтите вернется в Капсукас, где работала прежде. Однажды, встретившись с Лидией Карпавичене, коллегой по Дебесскому детскому дому, она покажет на маленькую, аккуратно заштопанную, почти незаметную дырочку на черном костюме: «Видите?» След пули бандитов, орудовавших в послевоенной Литве. Во второй раз пуля сразит ее насмерть…