Мик Уолл - Black Sabbath. Добро пожаловать в преисподнюю!

Они чувствовали себя намного уютнее, пуская фейерверки в коридорах гостиницы или просто напиваясь и накачиваясь наркотиками до беспамятства. Тем не менее даже среди четверки наметилось четкое разделение. Когда им еще приходилось делить комнаты на гастролях, Билл и Гизер жили в одной комнате, а Тони и Оззи – в другой. Теперь же, когда все могли позволить себе отдельные номера, ближе всех сошлись Билл и Оззи, главные торчки группы. А Тони и Гизер, основные авторы песен, сформировали собственный особый союз.

– Все потому, что мы с Биллом оба были обдолбанные, пьяные е*анаты, которые постоянно творили всякую х*йню.

Тони и Гизер, по его словам, «тоже принимали наркоту и бухали, но у них была своя атмосфера. Не, я серьезно, я мог бы написать целую книгу о похождениях Оззи Осборна и Билла Уорда. Он тыщу раз спас меня от удушья», – сказал он, имея в виду их новейшую тогда гастрольную моду – поедание горстями популярных тогда «красненьких», мощного барбитурата под названием «Секонал».

– Они были просто чудесными, – саркастически добавил он. – Принимаешь «красненьких», и… – Он резко опустил голову, притворяясь, что потерял сознание. – Ждешь, пока не стукнешься головой. Ты бухаешь, кто-нибудь к тебе подходит и говорит: «Хочешь красненького?» И, конечно, ты отвечаешь: «О, круто!» А потом через тридцать минут отрубаешься часов на двенадцать. Я принимал от четырех до шести этих хреновин зараз. Большие, 100-миллиграммовые пилюли.

«Метроспан», известный в 70-х антидепрессант, Оззи тоже стал пить горстями всякий раз, когда у него портилось настроение – обычно сразу после концерта. «Они реально бьют тебя по башке, – объяснял он одному американскому журналисту. – Врач прописал мне их от депрессии несколько дней назад. И они сводят меня с ума. – Он помрачнел. – Со мной будет все в порядке, пока у меня есть жена, дети и моя группа. Но иногда я всерьез задумываюсь, захочет ли моя семья меня ждать. Интересно даже, насколько она злится, пока я езжу по миру и записываюсь. Не знаю, что бы делал без нее». Опять-таки, все это было лишь дымовой завесой для маленьких леди, которые читали все эти заметки дома и очень их жалели. Оззи и Black Sabbath совершенно точно знали, что́ именно делают без жен и семей.

Оззи позже вспоминал:

– Помню, мы как-то выступали на Вирджиния-Бич. Я только что поговорил с Тельмой, положил трубку, и тут в дверь стучат. Заходит прекрасная девушка, и «Б*я, сегодня вообще круто!» Ну, я кладу ее в постель и трахаю так, что жопа колыхается. Она уходит. Опять тук-тук-тук в дверь. Я подумал, что она что-то забыла… а на пороге уже другая девчонка. Ох*енно красивая, как богиня! Клянусь, она выглядела как ангел. Ну, я ее тоже трахнул. Она ушла. Тук-тук-тук, я уже не верю в то, что происходит. Три… пять девчонок пришли, и я их трахнул. Откуда все эти девки вообще берутся? Я вышел в коридор и задумался: «Что за х*йня?»

Он продолжил:

– Когда ты молодой, приезжаешь из Астона в Америку, а там только и ждут, когда их трахнут, ты на них летишь, как бык на ворота. Ты напрочь с катушек слетаешь – у меня такие извращенные сцены бывали… моя сексуальная жизнь была просто е*анутой. Невероятной, дикой.

Впрочем, самым главным развлечением вне сцены оставался кокаин.

– Знаешь, – говорит Оззи, – кокаин – потрясающее вещество. Если у тебя есть пакетик кокса, ты никогда не будешь один. Ты можешь свалить на какой-нибудь, сука, необитаемый остров с унцией кокса, и я гарантирую – еще до восхода солнца к тебе припрется минимум десять человек. Гарантирую. Люди, которых ты не знаешь, но под конец ночи уже знаешь, а потом на следующее утро спускаешься вниз и спрашиваешь: «Вы еще, б*я, кто такие?»

К концу американских гастролей 1972 года, по его словам, кокаин группе «присылали по почте, потому что достать его в Англии было трудно. А там – легко, как спиды или фруктовый порошок. Так что мы отправляли его себе по почте».

Он ненадолго замолчал, потом мрачно добавил:

– К тому времени нам уже было наплевать, в какой мы стране и что вообще должны делать, потому что все слилось воедино. Я сейчас оглядываюсь назад и понимаю, что это, возможно, были наши лучшие дни. Впрочем, очень забавно вспоминать, как быстро прошло это ощущение, и они вдруг превратились в самые худшие дни. И мы ничего не могли с этим поделать. Мы катились под откос…

17 марта 1973 года. Театр «Рэйнбоу» в лондонском Финсбери-парке; двадцать четвертый из двадцати пяти концертов в Великобритании и Европе, которые Black Sabbath провели за тридцать два дня. Все измотаны – и физически, и эмоционально. Все сидят на спидах, коксе, травке, кислоте – на всем, что угодно, лишь бы хоть как-то стоять на ногах. Это второй из двух концертов группы в «Рэйнбоу». Их последняя ночь в Лондоне, после которой будет вечеринка. Хотя сейчас вечеринки устраивают после любого концерта. На следующий день они будут лежать, словно в коме, распростертые на маленьких сиденьях пропеллерного самолетика, который на небольшой высоте перенесет их в Ньюкасл, на следующий концерт в «Сити-Холле».