Борис Иванов - История Клуба-81

Выстраивание отношений клуба с Ю. Андреевым, секретариатом ЛО ССП, П. Коршуновым, с музеем Ф. Достоевского было заботой правления, и оно требовало массу времени. Реакция на происходящее у членов клуба была разной – от предложения воинственных демаршей против властей до тихого сервилизма. Нужно было предлагать коллективу в каждой ситуации такую позицию, которая сохраняла наши скромные завоевания. Нужно было всем объяснять, что правление делает для этого в данный момент. Поэтому присутствовать на заседании правления мог каждый.

Правление решило предоставить карт-бланш куратору и все спорные вопросы решать с согласия авторов.

Из записей И. Адамацкого:

4 августа вызван на допрос к следователю Черкесову (капитан). Разговор – два часа, а в протокол записать нечего. Позже узнал: Черкесов был недоволен тем, что я со своей стороны изучал его, переводя разговор на сопредельные юриспруденции области. В протокол записал: «Долинина знаю мало, а знаю как человека исполнительного, честного, щепетильного, хорошего литературного вкуса, с критическими литературными способностями…» и что-то еще в таком же духе. Еще раз подчеркнул, что арест Долинина плохо отзовется на клубе.

В истории ленинградской литературы была славная страница, когда несколько членов ССП выступили в защиту Иосифа Бродского. Сам Союз писателей осудил и Бродского, и его защитников. Клуб-81 как общественная организация впервые в Стране Советов выступил в защиту своего члена от политического обвинения.

Нам стало известно, что следствие заказало администрации «Теплоэнерго», где работал В. Долинин, отрицательную характеристику. И. Адамацкий отправился к начальнику участка и обвинил его в подтасовке фактов в угоду начальства. Начальник оправдывается: он характеристики не оформляет – это делает отдел кадров. Председатель клуба звонит капитану Соловьеву: вы заказывали компрометирующую Долинина характеристику? Соловьев: «Ничего подобного! Мы запросили просто характеристику».

На участке, где работал Долинин, около половины операторов котельных были наши . Когда я работал там, в моей котельной иногда собиралось по пятнадцать-двадцать человек, все литераторы, все читают самиздат. У меня возник план: в случае отрицательной характеристики коллектив участка ее опротестует и выдвинет своего общественного защитника. Но для этого нужно было на участке провести профсоюзное собрание. Я встретился с профоргом, который только что занял эту должность, – гнуснейший тип «шестерки» из военных отставников. Он получил удовольствие, узнав от меня, что Чека действует и людей сажает.

Действия Адамацкого возымели результат – отдел кадров поручил составить характеристику руководителю участка И. П. Шкирко, который уважал Долинина за скромность и добросовестность. В итоге в деле нашего коллеги появилась положительная характеристика, которая по прейскуранту советского суда могла смягчить жесткость приговора.

Из записей И. Адамацкого:

26 ноября 1982 года, 16 часов

Приемная УКГБ. Присутствуют: хозяева – Коршунов и Соловьев, гости – Адамацкий, Новиков, Иванов, Драгомощенко, Коровин.

Для начала я зачитываю цитату:

Ю. А. Андропов (на Пленуме ЦК 22 ноября 1982 г.): «Во всех областях экономического и социального прогресса поставлены крупные и в значительной мере новые задачи», «необходимо дальнейшее развитие социалистической демократии в самом широком ее смысле, то есть все более активное участие трудящихся масс в управлении государственными и общественными делами». Помимо клубных проблем, в первую очередь разговор о Долинине. Мы снова повторяем те же доводы, что и прежде: арест и осуждение Долинина – ошибочный шаг в неверном направлении.

Наши собеседники оказывались в двусмысленном положении, когда слышали от своих оппонентов директивные указания своего вождя о «дальнейшем развитии социалистической демократии».

Каждую неделю Адамацкий продолжал звонить Коршунову с одним и тем же вопросом: «Павел Николаевич, когда Долинин выйдет на свободу?» Коршунов вначале не исключал такой поворот событий: «Лично меня это бы устроило». Но вскоре стал говорить, что следствие, скорее всего, затянется. А это значило, что в руках следствия стал накапливаться новый обвинительный материал и психологическое давление на подследственных усилилось.

Из записей Адамацкого:

Коршунов считает, что Долинин ведет себя легкомысленно, говорит больше, чем требуется, а следователь – человек, он должен записывать все.