Борис Иванов - История Клуба-81

Обыск продолжался девять часов. У меня изъяли номер журнала «Новый мир» с «Одним днем Ивана Денисовича» А. Солженицына, книгу Оруэлла «Памяти Каталонии», первый томик парижского издания «Доктора Живаго», а также целый мешок литературного самиздата, в том числе несколько номеров журнала «Часы», «37», сборник прозы Михаила Берга и т. д. Кассу клуба при обыске не тронули. Уже в камере на Шпалерной (тогда Воинова), 25, я написал отчет о своей работе казначеем клуба и передал дела Коровину.

Правление не сомневалось: клуб должен выступить в защиту своего члена. Адамацкому было поручено периодически звонить П. Коршунову и напоминать, что члены клуба протестуют против ареста их коллеги. Я должен был написать письмо в КГБ по Ленинграду и области, в котором выразить также протест против вызова Наля Подольского на беседу в КГБ. Коршунов, который заступил на место В. Соловьева, при встрече внушал Подольскому, что осведомители органов, то есть «стукачи», это честные люди, выполняющие важные задачи по охране государственной безопасности. Бросать тень на эту категорию защитников отечества никому не позволительно, а в отрывке повести, которую Подольский читал в клубе, «защитник родины» изображен непривлекательно.

Выдержки из письма, направленного в Управление КГБ:

Арест В. Долинина и предупредительная беседа с Налем Подольским вызвала среди членов клуба сильный резонанс. Это воспринято многими как начало преследований и арестов или – желание запугать членов клуба. Правление клуба, которое многое сделало для того, чтобы создать среди литераторов атмосферу спокойствия, преодолеть настроения нигилизма и отверженности и следующие из этих настроений действия, теперь получает заявления о выходе из состава клуба, о необходимости созвать общее собрание с целью самороспуска объединения.

Мы не хотим ставить под сомнение объективность следственных органов – наша обязанность указать на сложность ситуации, в которой гуманность и вера в духовные силы человека могут привести к таким положительным следствиям, значение которых трудно переоценить. В составе клуба большинство людей впечатлительных и отзывчивых на каждое проявление доверия и милосердия. Правление готово, если будет сочтено возможным, встретиться с Долининым и предложить ему дать твердое и ответственное обещание не заниматься впредь какой-либо политической деятельностью… Мы хотели бы, чтобы была рассмотрена возможность товарищеского воспитания, а не уголовного наказания… Мы верим, что сложность и новизна этой проблемы не послужит препятствием всесторонне рассмотреть наше заявление.

К моменту написания письма было уже известно, что, кроме Долинина, арестованы Ростислав Евдокимов и Борис Манилович, к клубу отношения не имеющие, – все по одному делу. Сомнений не было, арест с клубом не связан, и тем не менее клуб должен в согласии с Утопией-2 вытащить Славу из-за решетки. Эта идеология была сформулирована в начале заявления:

В конце прошлого года был создан Клуб-81. Его создание явилось ответом на ряд взаимосвязанных задач, из которых подчеркнем следующие:

– существование в Ленинграде безусловно талантливых прозаиков, поэтов, переводчиков, критиков, которые оказались в стороне от нормального культурного процесса, – не имеют публикаций, не входят в ЛО ССП или другие творческие объединения,

– отражение в их творчестве положения писателя, художника, вообще талантливого человека, не находящего себе места в нашем обществе,

– публикация их произведений на Западе и неоднократные попытки создать творческие организации, помимо существующих в городе.

Далее говорилось, что создание объединения позволило «практически поставить вопрос о публикации членов клуба», «дало выход стремлению к общественной деятельности и вводило ее в круг культурных и творческих интересов». «Создание Клуба-81 весьма затруднило использование антисоветскими силами того клише, которым они в течение нескольких лет пользовались: неофициальный литератор – противник существующего строя . Их средства массовой информации после необъективных сообщений, появившихся вслед за созданием клуба, теперь старательно обходят факт его существования».

В письме создание клуба подавалось нами как наступление нового времени, как прекращение противостояния власти и неподцензурной литературы – писателей, отстаивающих свободу творчества, но не претендующих на власть. Только на платформе Утопии-2, считал я, наши отношения с властями вообще возможны. Мы ничем не собирались торговать, ни от чего не отказывались. Мы готовы идти вперед по узкой дороге к демократии . И с нами, и за нами готовы пойти не только неофициальные литераторы – все культурное движение. Под нашим, как я говорил, «зонтиком» нашли себе место – секция музыкантов и неофициальный театр. Журналы «Часы» и «Обводный канал» выходили и продолжали выходить.