Борис Иванов - История Клуба-81

Человек российской культуры дышит воздухом порогового риска, ожиданиями больших душевных испытаний. Творчество как гражданский акт и экзистенциальный порыв ведет к появлению особой литературы – литературы самиздатской, тамиздатской, труднопечатной, создающей в культурном пространстве особые значения , связанные с гражданской позицией, с проблемами личного мужества.

Что же гнетет русскую литературу, независимую мысль и личность? Гнетет государство. Его присутствие сопровождает творчество всех, кто ранее был назван, – от Радищева до Бродского, его изображают персонажи в сатирах Гоголя и Салтыкова-Щедрина, это судья Савельева из суда над Бродским. У Солженицына ГОСУДАРСТВО – всеобъемлющее существо, которому мы принадлежим – независимо от того, хотим мы этого или нет. Книги Солженицына фантастичны, но не вымышленностью фабул, а тем размахом, с которым он дал анализ и образ Российского государства… На всеобъемлющее порабощение народ отвечает всеобщим конформизмом и… радикальной политической индифферентностью.

Народный тип Солженицына (Иван Денисович) имеет с толстовским типом… «принудительное единство», которое проистекает из законов русского социального бытия. Но если в глубине толстовского народного типа – стихийная религиозность, то в глубине Ивана Денисовича – стихийная витальность. Для власти народный тип подозрителен. Не потому, что он что-то замышляет, а потому, что власть полагает, что человек (из народа) скрывает, утаивает то, что принадлежит по праву власти: свой ресурс жизни, тайны своего выживания . Насилие власти не предполагает, что встретит сопротивление, и потому насилие не имеет нравственного смысла, как не имеет его и наказание. В этом одно из глубочайших следствий террора против народа.

Будучи математиком по образованию, офицером по месту службы, писателем по призванию, мыслителем по необходимости, Солженицын занял в оппозиционной культуре исключительное положение. Он понял свою миссию вне задач советской интеллигенции, образованного класса вообще… Понимая себя носителем народной правды , он говорил от лица народа – с властями, с интеллигенцией, говорил о России миру, миру от лица России.

Между «народным типом» Солженицына и гражданской позицией писателя – огромная разница. Если народный тип, не разделяя грехов системы, сохраняет витальное пространство для здравого смысла, то в позиции Солженицына конформизм заменен реализмом , жизненная тактика напоминает то, что называют «разведкой боем». Он выявил всю систему подавления в стране свободного голоса. Если жертвы травли замирали или уходили в подполье, он сделал каждый шаг погромщиков достоянием публичности, писал письма, давал интервью зарубежным журналистам, выступал с речами, которые распространялись по стране… Это было невиданным, безумным нарушением всех существующих до сих пор правил поведения жертв преследования.

Солженицын отделил национальное содержание от политического. Идеология внушала миллионам, что русский народ – носитель идей коммунизма, что он – беспартийный коммунист… Такое же убеждение прививалось всем народам СССР… Солженицын утверждал, что человек, действующий не считаясь с национальными традициями, способен на самые бессмысленные, бесчувственные, злодейские дела. Такой вывод не является преувеличением: ленинско-сталинский геноцид, гигантские концентрационные лагеря, разорение самых насыщенных культурной традицией слоев – крестьянства и интеллигенции – подтверждают неправедность, безнравственность и бездуховность нашей политической власти.

Жизнь и творчество А. И. Солженицына – это разоблачение во лжи целой советской эпохи и героический прорыв к правде, не уступающей по значимости религиозным откровениям…

В докладе «Солженицын в русской культурной традиции» Николай Симаков называл имена тех, кто оказал влияние на формирование мировоззрения писателя. Его путь: марксизм, христианство, православие – аналогичен тому, который прошли Н. Бердяев, С. Булгаков, С. Франк, И. Ильин. «Значение Солженицына прежде всего в том, что он соединил концы с началами, образовал связь времен, которая была потеряна на многие десятилетия. Он пытается найти главную линию русской религиозной, нравственной мысли», в литературе – продолжил традицию русского антинигилистического романа ХIХ века Достоевского («Бесы»), Лескова – «На ножах». Главным его произведением с этой задачей стал «Архипелаг Гулаг».