Николай Хохлов - Патрис Лумумба

— Построил бы ты себе новую хижину, — бросила ни с того ни с сего мама Онема, тыча палкой около ног Окитоленги. — Шел бы в лес. В деревне тебе делать нечего. Пойду и я посплю...

И на том спасибо, мама Онема!

Мама Онема выпроваживала Окитоленгу из деревни, давая этим понять, что все заботы она берет на себя и мужчине тут делать пока нечего. Ни слова не сказала и о ребенке: не положено. Потом, спустя неделю-другую, о нем станут говорить намеками. Когда получит имя — другое дело. Остается одно — молчать. Терпение и выдержка — отличительные черты характера батетела. Эти качества давали о себе знать во время наездов бельгийских властей. Им хочется точно узнать, сколько жителей в деревне, сколько у них домашнего скота, чем засеяны поля, как много убито слонов, где находятся бивни, кто изготовляет фетиши, что они означают и кто и когда им поклоняется. Какие-то сведения просачивались к колонизаторам, но у них полного представления о жизни и быте батетела не было и быть не могло. Африканец привык скрывать от непрошеного гостя решительно все. При допросах он не называл своего имени, прикидывался, что не знает свой день рождения, не знает, кто его мать и отец, отказывался указать путь в соседнюю деревню. Слова «не знаю», «не понимаю» играли роль оборонительного сооружения, за пределы которого не мог проникнуть дотошный служащий колониальной администрации. Такая тактика африканцев снискала им незавидную репутацию в глазах просвещенных эксплуататоров: что думать о человеке, который даже имени своего не знает? Примитивизм, отсталость! А тоже ведь помышляют о свободе и независимости! Дети, несмышленые дети! Куда им до цивилизованных народов! Им еще надо тысячу лет торчать в своих лесах...

Бельгийцы помышляли о закреплении в Конго: африканцы не переставали бороться за изгнание завоевателей. Эта непрекращающаяся война шла не на поле боя, хотя и случались отдельные кровавые столкновения: она ушла внутрь, в сердце каждого африканца. Отец Окитоленги, Патрис, рассказывал сыну десятки и сотни историй, когда какой-нибудь бельгиец, ворвавшись в деревню, поднимал всех на ноги и ни за что ни про что учинял разнос почтенным и уважаемым жителям. Со слезами на глазах старик Патрис воскрешал р памяти дикие сцены, столь обычнее для нравов бельгийских властей. Сын как бы перенимал эстафету скорби обиженного народа. Сидел, слушал...

Бельгийскому комиссару что-то не понравилось поведение крестьян: он их обвинил в нелояльности, в нерадивом исполнении указаний. Доводов у него не было, но он был облечен неограниченной властью. Взял и приказал сжечь всю деревню. В роли исполнителей выступали не бельгийцы, а конголезские солдаты, навербованные на службу. От деревни остались одни головешки. Население ушло в лес. А потом пришли в Оналуа и с разрешения вождя поселились здесь.

С поразительной бесцеремонностью бельгийцы вторгались в семейную жизнь африканца, издеваясь над вековыми традициями. Соберут народ на площади, мнимых виновных заставят раздеться донага и прикажут им стоять долгие часы под палящим солнцем. Батетела — требовательный в нравственном отношении народ. Они и сами наказывали своих соотечественников, но никогда не издевались над ними, не унижали их достоинства. Патрис наказывал сыну:

— Отомсти им, когда сможешь. Пусть у тебя будет меньше слез, чем у меня. Пусть у тебя будет больше гнева, чем у меня. Пусть у тебя будет больше разума, чем у меня. Пусть у тебя будет больше веры, чем у меня. О богатстве я не упоминаю — его у тебя будет ровно столько же, что и у меня...

Что же он, Окитоленга, передаст своему сыну? Что он станет ему говорить, когда тот подрастет и обрушит на него тысячи вопросов? Какой даст ответ? Патрис-старший видел первых завоевателей, пробравшихся в Санкуру из Европы Его сын Окитоленга родился и вырос при упрочившемся колониальном режиме. Сын Окитоленги появился на свет не в лучшие времена. Что ждет его, Патриса-младшего?

Грустные размышления не покидали его.

Памятуя слова мамы Онемы, он направился в лес.

I

Аэропорт Нджилли, или Джилли, построен совсем недавно. В разгар холодной войны стратеги Запада обратили усиленное внимание на свои африканские тылы и развернули на материке строительство объектов военно-стратегического значения. Таким был и Нджилли, расположенный в двадцати с небольшим километрах от Леопольдвиля.

С аэродрома Лумумба направился вместе с встретившим его Жозефом Лутулой в коммуну Лемба, на улицу Каанге, где проживал Жозеф. Они ехали на мотоцикле. Жозеф сел за руль, а Лумумба пристроился сзади. Они ворвались в город, свернули около центрального почтамта влево и подались в родную стихию африканских хижин. На ходу Жозеф бросал короткие фразы, то выспрашивая у Лумумбы о делах в Аккре, то сообщая Патрису о событиях, происшедших за время его отсутствия.