Николай Хохлов - Патрис Лумумба

Существовал неписаный закон, уважалась традиция народа, сохранялся и поддерживался ритуал — их никто не мог нарушить. Говорили старшие и наиболее уважаемые жители деревни. Молчали люди средних лет, в покорной позе застыли на корточках юноши. Кто-то из пришедших сказал, что без дерева не бывает листьев. Окитоленга мягко раскланивался, прижимая руку к груди. Комплимент по его адресу: дети — листочки. «Одним веслом нельзя двигать пирогу» — это изречение тоже было произнесено и тоже не без намека. Смысл предельно ясен: отцу нужен помощник. С сыном в житейской пироге плыть куда легче, чем одному. Пусть только растет скорее. Ничего, время терпит. Как говорится, даже гигантская пальма некогда была маленькой. Пословицы и поговорки без устали ткали и ткали беседу за костром.

— Два мальчика в хижине — это еще не девочка, — произнес с улыбкой знахарь.

И снова Окитоленга привстал и поклонился собравшимся. Что ж, он отнюдь не возражает — пусть будет и девочка в его семействе, и не одна, а три или четыре. Чем больше, тем лучше. И вот почему. Парни одним нехороши: рано или поздно они женятся. А это значит, что отец должен готовить выкуп. Понравилась девушка — плати и ей, и ее родителям. Закон племени. Если родитель не очень состоятелен, то жених сам должен заработать на подарки. Выкуп — не грошовые безделушки, а, можно сказать, целое состояние. Отец невесты получает корову, пять или семь коз, несколько овец, кур, куски заморской материи — матери и отцу, сестренкам и братьям невесты, ее близким и дальним родственникам. Кроме того, преподносятся деньги: на угощение, на уплату долгов.

Выдавая дочь замуж, отец латает прорехи и в своем семейном бюджете. Если у него несколько дочерей, пользующихся доброй славой, красивых и работящих, которым нет отбоя от женихов, то его старость вполне обеспечена. Туговато приходится крестьянам, которых наградил африканский господь бог одними сыновьями. Разорение! Женил трех сыновей — выгнал со двора три гурта скота, опорожнил карманы, влез в долги. Да еще касайская традиция — традиция провинции с богатейшими алмазными россыпями. Жених направляется на сватовство, держа в руках бутылку или банку с алмазами, собранными в лесу, на берегах рек. Первое преподношение избраннице. Символ чистоты и твердости в намерениях. До этого парень мог говорить девушке что угодно: уверять ее в горячей любви, сулить прекрасную жизнь. Слова оставались словами: принесенные алмазы кладут конец всяким сомнениям девушки. Дело верное, раз пущены в ход эти драгоценные камешки, драгоценные не только по своей стоимости, но и по заключенному в них вполне определенному смыслу...

—Ты что задумался, Франсуа? — услышал вопрос Окитоленга. — Ты еще молод, и у тебя все впереди. У дерева корни не растут в одну сторону. У пальмы листья раздвоены. У фасоли две половинки. В большую реку впадают притоки и справа и слева. Пусть твоя семья уподобится такой реке!

Так ему желали новых и новых детей — и мальчиков и девочек, чтобы, как любят говорить батетела, пирога не давала крена и не зачерпнула воды. Казалось, дань добрым напутствиям, предусмотренная этикетом, была принесена полностью. Ничто не забыто. До сих пор внимание уделялось одному Окитоленге Франсуа. Теперь положение менялось, и он, встав и подойдя к костру, начал говорить. Поблагодарил всех собравшихся, особенно тех, кто прибыл из соседних деревень, узнав о радости в доме Окитоленги. Затем тоже перешел на иносказание:

— Угли хороши в костре, а не на сковородке...

Дальнейших разъяснений не потребовалось: всем все ясно — подходи поближе к костру, снимай котелки с мясом и угощайся, пока оно не превратилось в подобие угольков. Окитоленге положено было произнести и первый тост, чтобы начать беседу, которая потом, подобно реке в сезон ливней, может выйти из берегов.

— С нынешнего дня в моем доме живет новый человек. Прошу вас, братья, поддержать мое желание: мальчик должен посадить пальму и дождаться, когда созреют на ней плоды. Я пью за то, чтобы и его дети сажали много-много пальм и имели возможность собирать урожай. Так будет без конца, пока жив наш род.

Хорошо вести беседу ночью у костра. Вокруг тишина. Словно отошла ко сну вся Африка, оставив только вот эту единственную говорливую кучку людей, не стесняя ее временем. Пили пиво, закусывая мясом, рыбой, орехами, бананами. Все громче становился разговор у костра. Кто-то уже начал упражняться на барабане чондо. Невысокий, плоский, он предназначается для передачи сигналов на расстояние. В ночь полетели звуки тамтама, извещающие всех тех, кто способен услышать и понять, что в деревне Оналуа родился человек и что это событие вот сейчас, в сию минуту, должным образом отмечается. Дал о себе знать звучный гома: его зажимают коленями и бьют по коже голыми руками. Под такую музыку, пожалуй, лучше петь песни, чем плясать. И запели: