Александр Бенкендорф - Воспоминания - 1826-1837

Ранним утром 12 октября я уехал из Тифлиса. Из-за царившего там беспорядка мне дали кучера, который или не знал своих лошадей или не умел править ими. Этот дурень начал погонять лошадей на изрядном спуске, на котором нас ожидали два крутых поворота, а сбоку дорога обрывалась в бездонную пропасть. Внезапно лошади понесли, уверяю вас, что в тот момент нам было не до смеха. Открывшийся перед нашими глазами вид неминуемой опасности произвел гнетущее впечатление, не было видно ни малейшего спасения. Я встал на ноги в коляске с тем, чтобы помочь управлять лошадьми, но напрасно. У меня появилась неудачная мысль выпрыгнуть из коляски на землю, но у Орлова хватило здравомыслия удержать меня. Смерть смотрела нам прямо в глаза, когда сильный толчок опрокинул коляску на землю, а нас выбросила на изрядное от него расстояние. Я перекувырнулся через себя несколько раз и этим благополучно отделался, Орлов же сильно расшибся. Опрокинувшаяся коляска остановилась в дюйме от пропасти, в которую мы неминуемо бы свалились, если бы, на наше счастье, экипаж не перевернулся. Пропасть была так близка, что обе обезумевшие лошади повисли над ней только на своей сбруе, от дальнейшего падения их удерживала только тяжесть перевернувшейся коляски. Мы поднялись на ноги, несколько потрясенные произошедшим, и возблагодарили бога за наше чудесное спасение.

Между тем, весь передок коляски был сломан, но так как в Тифлисе у меня был запасной экипаж, то Орлов остался на месте, чтобы позаботиться обо всем, а я на казачьей лошади продолжил свой путь и таким образом добрался до Квишеда, расположенного у подножия Кавказского хребта. Селение находилось в долине с богатой и разнообразной растительностью.

13 октября я снова сел на лошадь с тем, чтобы подняться на перевал и пересечь этот огромный горный хребет, отделяющий Европу от Азии. Мы покинули теплый климат Грузии, ее полные зелени леса и оказались среди снегов и измороси. Здесь стояла прекрасная осень, а там нас встретил 6 градусный мороз, наши лошади скользили при каждом шаге, горные вершины были белыми от снега, дорога покрылась льдом. Всех тех, кто уезжает из Грузии, сильно огорчают огромные изменения, которые происходят вокруг всего за один час пути. Мы спустились с Кавказских гор вместе с истоками Терека, следовали за ними через ущелья Казбека, где река то уменьшается, то расширяется, иногда вплоть до Владикавказа, расположенного по другую сторону гор, у выхода на равнину. Дорога, проложенная через эти горы, скалы и стремнины, представляет собой одно из самых замечательных достижений человека. Теперь повсюду можно проехать в карете, запряженной четверкой лошадей в ряд, осталось пугаться только вида расположенной с одной стороны дороги пропасти, на дне которой неистово клокочет Терек, а с другой возносится над вашей головой гранитная стена. Это величественное и впечатляющее зрелище.

На ночь мы остановились во Владикавказе, где нас ожидал вернувшийся из Петербурга эскорт, составленный из черкесов и линейных казаков. Также здесь находились представители некоторых горских племен. Надо было видеть, какими бдительными взглядами провожали мои храбрые казаки любое движение горцев, некоторые из которых, надо признать, больше напоминали настоящих разбойников. Я им объяснил, чего требую от их соплеменников, не для увеличения могущества России, а для их собственного благополучия и спокойствия их семей. Я им сказал, что они могут расспросить находившегося здесь муллу, который по моему приказу несколько лет прожил в Петербурге с целью учить мусульманским законам их единоверцев и их детей, присланных мне для обучения. Я требую от них только того, чтобы они жили спокойно и счастливо, пользовались благами того прекрасного края, где они были рождены Небом, и даже не помышляли о сопротивлении неодолимой для них силе русского оружия. Казалось, что они меня поняли, и мы расстались добрыми друзьями, и они все выразили желание сопровождать меня до Екатеринограда. В моем эскорте было вчетверо больше противников, чем защитников, все пытались меня окружить и защитить от них же самих, это было весьма забавно. Некоторые из отцов просили меня взять их детей для обучения и воспитания. Надо сказать, что до сегодняшнего дня местная власть понимает задачу управления совершенно неправильно. Вместо того, чтобы защищать, она притесняла и раздражала, словом, мы сами породили черкесов такими, какие они есть, часто мы разбойничали не хуже их самих. Мы долго беседовали на эту тему с генералом Вельяминовым, я объяснял ему, что мне нужны не сражения, а умиротворение, что его слава и интересы России заключаются в том, чтобы успокоить кавказское население и сделать его полностью зависимым от российского трона, а не в том, чтобы сражаться с ними, что нужно доказать им все преимущества цивилизованной жизни по твердым законам, а не по законам мести. Насилие только отдалит их от нас и ожесточит этих людей, и без того склонных от природы к кровопролитию, опасностям и жестокости. Тут же собственноручно я написал Вельяминову новые инструкции, в которых приказал построить в различных местах школы для детей горской знати и простых людей, как самое лучшее средство привлечь их симпатии к России и смягчить местные жестокие нравы. Надеюсь, что он меня понял, и дела теперь пойдут гораздо лучше.