Юрий Галенович - Гибель Лю Шаоци

Лю Шаоци направил этот документ прежде всего Мао Цзэдуну, который наложил на нем следующую резолюцию: «Самоанализ» «в основном хороший, очень строгий, особенно хороша вторая половина». Следует отметить, что когда заявление Лю Шаоци печаталось для распространения по всей стране, то текст резолюции Мао Цзэдуна был опушен [61] Чэди, с. 136. .

Казалось, что Мао Цзэдун добился того, чего хотел: Лю Шаоци признал свою позицию, линию и мировоззрение буржуазными, признал, что он на практике действовал вопреки идеям Мао Цзэдуна и покаялся в этом. Однако здесь проявились определенные черты характера Мао Цзэдуна. Он почти всегда оставлял своим политическим противникам призрачную надежду на возможность справедливого рассмотрения их «вопросов» и в то же время беспощадно вел дело к полному моральному и физическому уничтожению тех, кто показался ему посягающим на его власть, тех, чьи политические действия расценивались как потенциально опасные для проводившегося им политического курса.

Именно поэтому после появления покаяния Лю Шаоци в октябре 1966 г. кампания борьбы против него стала расширяться и усиливаться. В то время никто не смел выражать сочувствие Лю Шаоци. Возможно, единственным исключением оказалась вдова Сунь Ятсена — заместитель председателя КНР Сун Цинлин. Касаясь критики в адрес Лю Шаоци, она говорила в своем окружении: «Как же можно так относиться к такому старому революционеру, как Лю Шаоци?»

Хотя с августа по ноябрь 1966 г. Лю Шаоци, отстраненный от работы, представлял в ЦК КПК «самоанализы» и ждал решения своей участи, он тем не менее продолжал принимать участие в некоторых официальных церемониях, в частности присутствовал при встречах Мао Цзэдуна с членами массовых революционных организаций. Эти встречи проходили в Пекине 18 и 31 августа, 15 сентября, 1 и 18 октября, 3 и 10–11, а затем 25–26 ноября 1966 г. Допуская участие Лю Шаоци в этих мероприятиях, Мао Цзэдун решал несколько задач: во-первых, все это не мешало следствию по делу Лю Шаоци, не изменяло фактически его положение человека, отстраненного от дел и находящегося под партийным следствием, лишенного возможности активно участвовать в политической жизни страны; во-вторых, это позволяло сдерживать возможные протесты и самого Лю Шаоци, и его сторонников в КНР, и протесты мировой общественности против ущемления прав председателя КНР; наконец, это позволяло разворачивать среди активистов «культурной революции» и вообще в массах кампанию осуждения Лю Шаоци, обвиняя его в том, что он «не разоружается», что выступает против Мао Цзэдуна, который, дескать, «по-доброму» относится к «источнику» «буржуазных взглядов» в КПК.

В то же время это давало возможность обставлять важные государственные мероприятия с видимой благопристойностью. Предпоследний раз Лю Шаоци появился в ранге главы государства на собрании по случаю столетия со дня рождения Сунь Ятсена 12 ноября 1966 г. Кстати сказать, возможно, далеко не случайно Сун Цинлин, выступавшая на этом собрании с докладом, подчеркнула, что главное в завещании Сунь Ятсена — это три основные политические установки: союз с Россией, союз с коммунистами и поддержка рабочих и крестьян [62] ИБАС. 15.11.1966, № 3212. .

Тем временем «культурная революция» разворачивалась очень быстро. Лю Шаоци внимательно следил за изменением обстановки, видел, что эта кампания встречает сопротивление. В малоформатной печати появились сообщения о том, что в декабре 1966 г. Лю Шаоци «отозвал из ЦК свою самокритику», утверждая при этом, что «если в свое время направление рабочих групп было охарактеризовано как проведение реакционной линии, то происходящее в настоящее время (ноябрь-декабрь 1966 г. — Ю.Г. ) — это тем более действия, „левые“ по форме, но „правые“ по существу» [63] Сяньфэн (орган МО Первого министерства машиностроения КНР). 04.01.1967, № 2 (далее — Сяньфэн); Чжунсюе юньлун (орган МО средних и средних специальных заведений Шанхая). 22.04.1967, № 4–5. . Конечно, эти сообщения могли быть сфабрикованы организаторами «культурной революции» с целью подъема очередной волны наступления на Лю Шаоци и тех, кого причисляли к его сторонникам. В то же время нельзя исключать и правдивости этой информации.

В декабре 1966 г. положение Лю Шаоци еще более осложнилось. Очевидно, что руководители «культурной революции», исходя из ситуации в стране, нуждались в обострении борьбы именно против «руководителя» «буржуазного штаба» внутри руководства партии. Им нужен был «главный враг» в ходе «культурной революции», высокопоставленная политическая фигура, предпочтительно вторая по значению в партии и в государстве, которую можно было бы представлять как воплощение «ревизионизма», «загнивания», «перехода на капиталистические позиции внутри страны» и «национального предательства», т. е. отказа от самостоятельности и независимости Китая, превращение его в сателлита Советского Союза. Только выдвижение таких задач, как борьба с упомянутым «ревизионизмом» и «национальным предательством», давало Мао Цзэдуну возможность проводить линию на «новое начало», на отрицание всей предшествовавшей истории страны, в том числе и истории КНР, и на то, чтобы считать, что только с «культурной революцией» в стране начинаются подлинные революционные преобразования, что «культурная революция» дала возможность выйти на историческую арену и обновленному китайскому народу, китайской нации, и обновленным Коммунистической партии Китая и Китайской Народной Республике.