Станислав Грибанов - Василий Сталин. Письма из зоны

В Казань я приехала с Надей и Сашей. Спросила Нузберг: от чего Василий умер. Говорит, мол, приехали грузины, привезли бочку вина — вот и умер. Было, мол, плохо — сделали укол, потом второй. Крутило, корежило… Но такое бывает при свертывании крови. А токсикоз исправляют не уколами, а промывают желудок. Человек лежал и мучился 12 часов, «скорую помощь» даже не вызвали. Спрашиваю, почему так? Нузберг говорит, что сама медик и сделала ему укол.

Я украдкой осмотрела кухню, заглянула под столы, в мусорное ведро — никакой ампулы не нашла. Спросила, было ли вскрытие и что оно показало. Да, говорит, было. Отравился вином. Тогда я сказала Саше, чтоб подержал дверь — решила сама проверить, было ли вскрытие. Подошла к гробу. Василий был в кителе, распухший. Я стала расстегивать пуговицы, а руки трясутся… Следов вскрытия нет. Вдруг дверь расхлопнулась Врываются два мордоворота, которые за мной по пятам ходили, как только мы приехали в Казань, Сашу отшвырнули, Надю едва с ног не сбили и я лечу… А опричники орут: «Вам не положено! Не имеете права!»

Надя, Надежда Васильевна, рассказывала мне, как ей запомнились последние минуты встречи с отцом:

— Поднимаясь на пятый этаж «хрущевки», я все думала, как нелегко было отцу карабкаться наверх с больной ногой и с палкой — по этой узкой лестнице… Зашли в комнату. Посреди нее стояли две табуретки, на них доска. А на доске в окровавленных простынях лежал отец…

Спустя некоторое время она обратилась в КГБ — выяснить причину смерти Василия. Кто еще лучше-то знал, от чего умер сын Сталина — на то ведь те органы и «компетентные».

— Как! — косил под дурака генерал-кагэбешник Н. Чистяков. — Вы не знаете, от чего он умер? У него же было кровоизлияние…

— Я знаю, что в Казани врач отказался дать медицинское заключение, которое от него требовали, — заметила генералу Надежда Васильевна. — Меня спросят: вашего отца застрелили? Я скажу: очень может быть. Спросят: его отравили? Я отвечу: возможно.

— Что вы! — всплеснул руками ангелоподобный чекист. — Как же так!..

Однако так.

Светлана Аллилуева без всякой дипломатии пишет, что брату «помогли умереть в его казанской ссылке, приставив к нему информантку из КГБ под видом медицинской сестры. О том, что она была платным агентом КГБ, знали (и предупреждали меня в Институте Вишневского, где Василий лежал некоторое время на обследовании… Там его и «обворожила» эта женщина, последовавшая затем за ним в Казань, где она незаконно вступила с ним в брак. Незаконно, так как мой брат не был разведен еще с первой своей женой и был, по сути, троеженцем уже до этого, четвертого, незаконного брака. Но права нужны были Маше для определенного дела, а КГБ с милицией помогли ей зарегистрировать этот брак…

Последние фотографии Василия говорят о полнейшем истощении: он даже в тюрьме выглядел куда лучше! И 19 марта 1962 года он умер при загадочных обстоятельствах. Не было медицинского заключения, вскрытия. Мы так и не знаем в семье: отчего он умер? Какие-то слухи, неправдоподобные истории…»

Да уж куда неправдоподобней! В Казани, вон, нашелся собкор Б. Бронштейн, так пишет милок, будто «норма бывшего летчика составляла литр водки плюс литр вина в день». Ну, надо же плести такое! Да ведь литр водки — смертельная доза для иного. А какой осел вино смешивает с водкой! Это — ерш, косорыловка, от которой с одного стакана на песню тянет, а с двух — под стол. Ну, попробовал бы Боря Бронштейн на своем крепеньком организме — проверил бы, прежде чем такую чушь нести.

В годы войны, известно, летчикам после напряженных воздушных боев ставили на стол «наркомовские» 100 граммов. Помню, и мы пели:

Из песни слова не выкинешь. Чем-то, значит, диктовался тот неписанный порядок. Впрочем, и писанный. Одно время в полку, которым командовал Василий Сталин, служил летчик В. И. Попков, ныне генерал, дважды Герой Советского Союза. Вот что заметил Виталий Иванович по этой деликатной теме: «Пили мы не больше обычного. Ну то, что было положено… Это Светлана расписала, что ее брат много пил. А я бы так не сказал. Вася пил, как почти все летчики. И это я прямо сказал Светлане, когда после ее возвращения из-за границы прочитал эти ее «Письма другу»…

Ну, а Светлана-то Иосифовна была близка к истине, — и без литра водки! — когда ее саму чуть было не отправили на тот свет.