Мэри Габриэль - Женщины Девятой улицы. Том 1 [Ли Краснер, Элен де Кунинг, Грейс Хартиган, Джоан Митчелл и Хелен Франкенталер - пять художниц и движение, изменившее современное искусство]

Сложно передать словами эмоциональное, социальное, политическое, религиозное и творческое смятение, царившее в США в 1945 г. Как люди могли пережить все эти катастрофические изменения, происходившие одно за другим на протяжении всего нескольких месяцев? Ликование весны, когда многие думали, что войне конец, сменилось ужасами лета. И всем стала ясна непостижимая цена этой войны, выраженная в бесчисленных человеческих жизнях. Когда ситуация казалась хуже некуда, все еще усугубилось. Невообразимо. Утром 6 августа 1945 г. люди на всей планете узнали, что человечество во всем величии его разума создало невероятно мощную бомбу. Ее сбросили на японский город Хиросиму. При взрыве выделился жар, в 10 тысяч раз превышающий температуру поверхности Солнца [740] Gilbert, The Second World War , 704. . Люди в результате этого взрыва не умерли, а просто исчезли с лица земли. А еще через три дня американский самолет сбросил вторую бомбу на другой японский город, и жар, подобный солнечному, снова опалил Землю. Ранее война уже весьма убедительно доказала: человек способен истреблять себе подобных, словно дикое животное. А на этот раз стало очевидно, что он также может убивать, как Бог. Человек укротил силу, способную уничтожить всю нашу планету.

Многие ликовали. Появление столь страшного и разрушительного оружия положило конец самой жестокой войне современности. Но, когда эйфория утихла, многие почувствовали отвращение. И буквально у всех появилась причина для страха. Люди, жившие в тот период, впервые за всю историю цивилизации столкнулись с реальной возможностью глобального уничтожения [741] Lipstadt, Beyond Belief , 233; Albert Camus, «Neither Victims nor Executioners», 141. По словам Камю, бомба обрекла человечество на «собачью жизнь» без фантазий, без завтрашнего дня. . Как они могли наслаждаться своей жизнью с ее маленькими радостями и разочарованиями, с ее заветными целями и жертвами ради будущего? Ради какого будущего? Ответов на этот вопрос не было, только сомнения и неоднозначность.

Пока продолжалась война, отличать добро от зла было просто. Это был всего лишь вопрос военной формы. Но с тех пор были сброшены бомбы на Хиросиму и Нагасаки. Пришли сообщения о страшных бомбардировках союзниками Дрездена и Гамбурга и о ковровой бомбардировке Токио. Более того, к тому моменту мировому сообществу уже как минимум два года было известно , что Гитлер миллионами убивает евреев. И оно, в общем, ничего не предприняло, чтобы это остановить. После всего этого вместо прежнего разграничения на черное (зло) и белое (добро) стали преобладать серые оттенки. Реагируя на страшные события в Хиросиме, писатель Дуайт Макдональд сказал:

Этот зверский акт ставит «нас», защитников цивилизации, в плане морали на один уровень с «ними»… и «мы», американский народ, несем ответственность за этот ужас точно в той же мере, не в большей и не в меньшей, как «они», немецкий народ… Разве можно представить себе ситуацию, когда Бомбу используют в «благих целях»? Разве подобные средства мгновенно, сами по себе, не искажают и не очерняют любую идею? [742] Dwight Macdonald, The Memoirs of a Revolutionist , 169; Dwight M. Macdonald, «The Root Is Man, Part II», 194. Макдональд пишет: «Курс, по которому идет наше общество, настолько катастрофичен, что человеку приходится переосмыслять базовые теоретические вопросы, которые в более счастливые времена можно было бы считать более или менее само собой разумеющимися… Детерминизм против свободной воли, материализм против идеализма, концепция прогресса, отправная точка для ценностных суждений, конкретная польза от науки для целей человечества и природа человека как такового». .

Бомбежки японских городов породили в американском обществе сильное моральное замешательство. Танцовщица Марта Грэм однажды сказала о войне: «Вы просто не понимаете, насколько заголовки ежедневных газет влияют на мышцы человеческого тела». Реакция творческой личности, какой была Грэм, на эти страшные события была интуитивной. На художниках война сказывалась примерно так же [743] Stephen Polcari, «Martha Graham and Abstract Expressionism», 3. . Их творчество просто не могло не измениться так же, как и вся их жизнь. Так случилось и с Элен и Ли. Нью-Йорк конца 1945 г. разительно отличался от себя самого в январе того же года. В этот период каждая из женщин принимала судьбоносные решения. От них зависело то, кем в конечном итоге стали Элен де Кунинг и Ли Краснер как в профессиональном, так и в личном плане.