Владимир Губарев - А-бомба. От Сталина до Путина

В тот же день Берия получает любопытную информацию из действующей армии. В ней сообщается, что в Берлине обнаружен Институт теоретической физики, где шли работы по урану и радию. Там найдено 50 килограммов металлического урана и около двух тонн окиси урана.

Решено срочно направить в институт Флерова и Арцимовича, чтобы они осмотрели лаборатории и побеседовали с учеными…

Через три дня – 8 мая – Курчатов предоставляет Берии список немецких ученых, которые могут быть причастны к работам по урану в Германии. В списке 35 человек. Игорь Васильевич знал этих ученых по тем публикациям в научных журналах, которые были ему доступны. К сожалению, большинство из этих ученых оказались у американцев.

События, повторяю, развивались стремительно.

10 мая Махнев передает по ВЧ записку Берии, в которой информирует о первых результатах работы его группы в Германии.

Среди подробного перечисления той аппаратуры и материалов, которые были обнаружены в научных учреждениях Берлина и других городов, есть данные, которым суждено сыграть особую роль в Атомном проекте СССР. Махнев передал:

«…3. В этом же районе находится целиком сохранившийся частный институт ученого с мировым именем барона фон Арденне, лаборатория которого является ведущей в области электронной микроскопии во всем мире…

Фон Арденне передал мне заявление на имя Совнаркома СССР о том, что он хочет работать только с русскими физиками и предоставляет институт и самого себя в распоряжение советского правительства.

Если есть малейшая возможность, желательно срочно принять решение о вывозе оборудования из этого института и сотрудников его для работы в СССР…»

Так появилась Лаборатория «А». Она находилась в Сухуми, в здании санатория «Синоп». Лаборатория, которую возглавлял фон Арденне, входила в систему 9-го Управления НКВД СССР.

В истории Атомного проекта СССР группа Арденне заняла достойное место: она разрабатывала новые методы разделения изотопов урана. Один из них и поныне носит имя своего создателя…

18 июня 1945 года был подведен первый итог работы группы в Германии. На имя Берии ушла такая информация:

«Докладываем, что в соответствии с постановлением Государственного комитета обороны и вашим приказом в Германии демонтированы и отгружены в Советский Союз следующие предприятия и учреждения…»

Список институтов, предприятий и учреждений до сегодняшнего дня является секретным, а потому мы опускаем его…

«…Всего отгружено и отправлено в СССР 7 эшелонов – 380 вагонов…

Вместе с оборудованием физических институтов и химико-металлургических предприятий в СССР направлены 39 германских ученых, инженеров, мастеров и, кроме них, 61 человек – членов их семей, а всего 99 немцев…

В разных местах было обнаружено вывезенных из Берлина и запрятанных около 250–300 тонн урановых соединений и около 7 тонн металлического урана. Они полностью отгружены в Советский Союз…»

Предполагалось, что часть оборудования для Атомного проекта поступит из тех областей Германии, которые были заняты союзниками, но которые позже должны перейти в советскую зону. Однако ничего из этого не вышло. Оказывается, разведслужбы США были хорошо информированы о вывозе ученых, материалов и оборудования в СССР. Они делали все возможное, чтобы «оставить в Германии научную пустыню без физиков и физики». Им это удалось.

Немецкие ученые весьма плодотворно поработали в Атомном проекте. Многие из них после создания атомной бомбы были отмечены орденами и премиями. Практически все они после смерти Сталина выехали в Германию – в ГДР и ФРГ.

Академик Ж. И. Алферов в своих воспоминаниях о встречах с Анатолием Петровичем Александровым пишет:

«У меня всегда был большой интерес к истории наших исследований по физике и, в частности, работ по „атомной проблеме“. В 1966 г., будучи в ФРГ, я познакомился с известным физиком, профессором Н. В. Рилем. Профессор Н. В. Риль с группой немецких физиков работал в СССР в 1945–1955 гг., активно участвуя в работах по урану. После успешных испытаний нашей первой атомной бомбы он, единственный из немецких физиков, был отмечен званием Героя Социалистического Труда. Наше правительство подарило ему дачу и дом в Москве, а по возвращении в Германию в 1955 г. выплатило значительные суммы в компенсацию их стоимости в твердой валюте. Николай Васильевич Риль (так мы его называли) очень много рассказывал мне об этих самых интересных, как он сам считал, в его жизни годах. Я спрашивал его, на каких условиях он был привлечен к ним: в качестве пленного или добровольно. Н. В. Риль мне всегда отвечал, что он работал по контракту.