Джоэл Макайвер - Justice For All - Вся правда о группе «Metallica» [litres]

Казалось, все шло своим чередом. «Но в конце семидесятых ситуация изменилась, – продолжает Торбен. – Мать Ларса похоронила родителей, а я стал все активнее участвовать в „Гранд мастерс“ – соревнованиях для спортсменов старшего возраста. Часто турниры проходили в Гонконге и других странах, и мне становилось все сложнее кататься туда из Дании. К тому же с возрастом дальние разъезды переносить труднее».

Кроме того, встал вопрос о возможной спортивной карьере Ларса. Юный датчанин проявил замечательные способности в теннисе – вероятно, с такой родословной это было просто неизбежно, – так что если бы его привлекала карьера теннисиста, родители бы поддержали такое решение. Но вот загвоздка: после того первого судьбоносного концерта «Deep Purple» в Копенгагене Ларс стал словно одержим рок-музыкой. «В то время стоял вопрос о том, чего хочет Ларс: продолжать играть в теннис или заниматься музыкой, которая его так захватила, – рассказывает Торбен. – И мы подумали, что, если ненадолго сменим обстановку, ему легче будет определиться».

Не слишком ли радикальный шаг? Неужели Ларс не мог выбрать между теннисом и музыкой у себя дома в Дании? Видимо, нет. Семейство Ульрих принадлежало к тем людям, которые могли позволить себе потратить целый год на то, чтобы разобраться в своих желаниях. «Тогда в Европе молодые люди часто брали свободный год после окончания школы, чтобы определиться с будущей карьерой. Если равняться на Борга и Макэнро [2], к примеру, теннисом нужно начинать заниматься как можно раньше. Или можно поступить в университет. Однако мы решили, что через год сыну легче будет решить, чего он хочет. Выбор был нелегким, потому что его очень привлекали и музыка, и спорт. Нам всем надо было определиться, а тут еще эти игры на „Гранд мастерс“. Так что наш переезд был вызван множеством обстоятельств».

Был и еще один стимул для переезда в Ньюпорт-Бич, как рассказывает Торбен: «В Ньюпорт-Бич жили наши старые друзья, включая Роя Эмерсона, австралийца, выигравшего Уимблдон, – всего пару лет назад Питу Сампрасу удалось побить его рекорд по числу побед на турнирах Большого шлема. У Роя было двое детей, и с одним из них, Энтони, Ларс был давно знаком. Они познакомились в Австралии, когда Ларсу было всего два или три года».

В Ньюпорт-Бич теннис был очень популярен, и родители Ларса принялись устраивать жизнь своего сына. «Эмерсоны переехали на юг Лос-Анджелеса, а Ларс хотел учиться в школе Корона-дель-Мар хай-скул неподалеку от Ньюпорт-Бич: Энтони играл в школьной теннисной команде, и Ларс надеялся больше с ним общаться. Чтобы он мог ходить в эту школу, нам нужно было поселиться к ней поближе. Для тренировок те места были просто идеальны: несколько кортов, плюс несколько отличных теннисистов по соседству, включая Бобби Риггза, выигравшего Уимблдон в тридцать девятом. К тому же там жили Эмерсоны, с которыми мы ездили на „Гранд мастерс“. Эмерсоны выписывали для Ларса журнал „Sounds“, так что он часто заходил к ним».

Разумеется, куда же без «Sounds» – этот ныне не существующий британский журнал способствовал продвижению хеви-метала больше, чем любое другое издание той поры. Журнал идеально соответствовал бурному интересу Ларса к рок-музыке: поначалу издание специализировалось на панк-роке, а затем охватило все направления рока, где ритм был важнее мелодии. Более того, «Sounds», вероятно, стал неким связующим звеном между датскими корнями подростка-рокера и его новой жизнью в Калифорнии, ведь и для Дании, и для Америки британский журнал оставался зарубежным изданием: его можно было заказывать только по международной почте либо по подписке. А главное, это был самый лучший источник информации о той музыке, которая постепенно становилась для Ларса самой главной в жизни: о доморощенном британском музыкальном движении, получившем известность на рубеже десятилетий как новая волна британского хеви-метала, или НВБХМ (по формулировке, изобретенной одним из издателей «Sounds» Аланом Льюисом).

В 1977 году Ларс получил в подарок от родителей (а не от бабушки, как гласит известная легенда) свою первую барабанную установку. Бабушка действительно дарила внуку установку, но гораздо позже, когда он уже немного научился играть. Торбен вспоминает: «Слушая „Deep Purple“ и „Kiss“, он наигрывал на барабанах ритм». Ульриха-старшего не беспокоил возрастающий интерес юного сына к тяжелой музыке: будучи либеральным художественным критиком широких взглядов, Торбен со всем этим был знаком. «Мне нравилась музыка, которую он слушал, – говорит он. – Я любил и индийскую музыку, и классику, и Джона Кейджа… и мне до сих пор нравятся британские группы вроде „Coil“. Я все это действительно слушаю». Что касается металла, обычно вселяющего в родителей ужас, Торбен уверяет: «Меня хеви-метал никогда не шокировал. Нисколько!»