Лоуренс Сутин - Филип К. Дик. Жизнь и Всевышние вторжения

У нас была добрая, но болезненная дружба. Мы говорили о лекарствах, о замороженных продуктах, депрессии и маниакальных фазах. Он был со странностями, и сам знал об этом. Он думал совсем не так, как остальные люди. Впрочем, его это вовсе не смущало. Обладал ли он даром «визионера»? Да ни хрена – он был просто неряшливым мужчиной средних лет.

Он привлекал к себе внимание примерно таким образом: он мог позвонить по телефону и сказать: «Я больше не буду принимать лекарства от болезней сердца». После этого я в течение сорока пяти минут должна была уговаривать его все-таки делать это. Его тошнило от приема лекарств. Если бы он не был достаточно сильным физически, чтобы жить без сердечных лекарств, он бы их вовсе не стал принимать. Для меня это был какой-то детский способ привлечь к себе внимание. Это было хорошо. Талантливые личности часто бывают придурковатыми и странными.

Конечно, он привлекал к себе внимание, но усилия Фила по уменьшению зависимости от прописанных ему лекарств тоже были довольно искренними и трудными. В этот период Филу периодически прописывали антигипертензивные средства, такие как «Апресолин» и «Диазид», от высокого артериального давления, «Индерал» от сердечной аритмии, «Дарвон» как анальгетик, а также «Амитриптилин», «Синекван» и «Транксен» в качестве антидепрессантов. Как-то Фил поклялся избавиться от антидепрессантов, несмотря на то что они были назначены ему психиатрами. Джетер вспоминает:

Фил, наконец, решил, что отпускаемые по рецепту лекарства ничем не отличаются от уличных наркотиков с точки зрения создания реальной зависимости. Поэтому он резко перестал употреблять повышающие настроение препараты, и это привело к «ломке», от которой он ужасно страдал. Он впал в глубокую депрессию, позвонил мне, и я пришел к нему.

Он едва мог говорить. Это был «мертвый» голос Фила – он был таким низким, что звучал не громче чуть усиленного шепота. Я знал, что он испытывал отчаяние, когда говорил таким образом. Но Фил решил, что положит конец стимуляторам настроения и что он лучше умрет, чем откажется от этого решения. У него была огромная сила воли.

Аналитическая сила воли Фила была также источником удивления для Джетера: «Ты мог видеть, как он проникается верой, кружит вокруг нее и испытывает на предмет абсолютной истины. Он верил в Бога, и у него были определенные традиционные религиозные убеждения. Он также чувствовал, что личный опыт дал ему больше прав говорить о некоторых религиозных материях, чем большинству священников. Но я не думаю, чтобы он хоть раз забыл, в любом месте «Экзегезы», что он принимал данность за гипотезу». В прекрасном фантастическом романе Джетера 1985 года The Glass Hammer персонаж Дольф Бишофски, пытающийся собрать разбитое витражное окно собора, для которого уже не существует оригинального образца, – это дань уважения Джетера другу и наставнику.

В августе 1980 года Фил наметил в общих чертах еще один роман, который так и не написал, Fawn, Look Back . Главного героя, за основу которого Фил взял сам себя, зовут Назвар Флегборн. Работа Назвара (как художника) и его жизнь «раскололись», расщепившись надвое, вызвав шизофрению. Вот что пишет Фил о Назваре – о самом себе:

Это было его спасением и его гибелью, этот «раскол».

В определенном смысле он представлял собой близнецов (внутри себя), и один близнец процветал, а другой болел и умирал (что подчеркнуто невозвратимой потерей Джарди, которая воплощает в себе всех его любимых женщин, начиная с Эринс [стилизованная версия третьей жены Энн]).

Однако в конце он уже не шизофреник, а, так сказать, шизофреник наполовину: наполовину расколотый. Его работа все еще связывает его с реальностью.

Фил особенно срочно искал новый подходящий роман. Он беспокоился, так как голоса ИскИна, которые он постоянно слышал, начиная с «2–3–74», затихли сразу же после того, как он закончил «Всевышнее вторжение». В октябрьском интервью 1980 года, опубликованном в газете Denver Clarion , Фил излагает довольно плоское «или/или»: «У тебя либо есть прямое общение с божественным, либо у тебя нет никакого общения с божественным». К ноябрю отсутствие прямого общения терзало его.

17 ноября в 11.00 утра Фил околачивался у себя на кухне, совершенно обкуренный, и болтал со своим другом Рэем Торренсом (который вспоминает, что в этом не было ничего необычного).

Бац. Отличный прямой контакт.

В тот же самый день Фил по горячим следам напечатал для «Экзегезы» набросок в пять страниц о «филдиковском» видении – вздорную и тоскливую элегию, которая никогда раньше не публиковалась. Вот ее полный текст.