Лоуренс Сутин - Филип К. Дик. Жизнь и Всевышние вторжения

Джетер иногда возил Фила на сеансы групповой психотерапии в Медицинский центр округа Ориндж. Филу не нравились эти сеансы, но их требовалось посещать, чтобы получать прописанные медикаменты. Он пытался получить, как говорится, «с паршивой овцы хоть шерсти клок». Джетер вспоминает:

И он вышел оттуда с номерами телефонов! С телефонами всех этих очень странных людей. Я сказал: «Фил, ты собираешься идти в бар и встречаться с людьми? Делай все, что захочешь. Включая церковь. Это замечательно. Но не ходи в психиатрическое отделение окружного госпиталя Оринджа, чтобы возвращаться оттуда с телефонными номерами. Это не те люди, с которыми тебе следует связываться».

На это он ответил: «Да, я полагаю, что ты прав».

Он был единственный человек, которого я когда-либо знал, кто серьезно в таких местах искал знакомства для свиданий.

Фил уже давно задерживал обещанный роман для Bantam. Он буквально взрывался метафизикой, но очертания сюжета не вырисовывались. Между тем, из своих рукописных записей в «Экзегезе» он попытался синтезировать его ключевые идеи. В январе 1978 года он напечатал за одну долгую ночь эссе под названием Cosmogony and Cosmology [279] Cosmogony and Cosmology. Первое книжное издание – в слипкейсе вместе с лимитированным выпуском «Валиса» (Kerosina Books, 1987). , в котором утверждается, что Urgrund (первооснова Бытия) с целью самопостижения «сконструировал проектирующий реальность артефакт (или Демиурга, см. Платона и гностиков)», который, в свою очередь, создал наш собственный иллюзорный эмпирический мир. Мы, в одно и то же время, обучены и порабощены артефактом. Чтобы духовно развиваться, мы должны научиться освобождаться от ложной реальности – не повиноваться нашему наставнику. Нас побуждает к этому страдание:

Что можно сказать в защиту страдающих малых сих в этом мире? Ничего. Ничего, кроме того, что оно, это страдание, по самой своей природе, вызовет бунт или непокорность, что, в свою очередь, приведет к ликвидации этого мира и возвращению к Божественному.

В эссе, написанном позднее в том же году, How to Build a Universe That Doesn't Fall Apart Two Days Later [280] How to build a Universe that doesn't fall apart two days later. Первое издание – в сборнике рассказов I Hope I Shall Arrive Soon (Doubleday, 1985). , Фил исследует аналогичные темы, но с большим скептицизмом и легкостью. Его заглавие игриво обобщает содержание «Экзегезы», которая к тому времени уже насчитывала несколько тысяч страниц.

В августе 1978 года Дороти умерла в госпитале в районе Залива. Во время финальной стадии ее болезни Фил звонил Линн Сесил, которая знала, насколько мучительным для него будет путешествие, и отговаривала его от того, чтобы он прилетел и нанес последний визит. Первой реакцией Фила на смерть матери был шок и горе. Его вторая жена Клео вспоминает, что (к ее большому удивлению) Фил позвонил ей по междугородной связи, чтобы рассказать о новостях, и в его голосе было смятение и страдание. Затем снова наступило равнодушие. В его телефонной книжке рядом с именем Дороти он написал просто todt (по-немецки: мертва ). А в «Экзегезе», в конце 1978 года, уход Дороти из жизни выглядит как благоприятный поворот, способствующий личностному росту Фила:

Только сейчас, когда я в первый раз в жизни финансово обеспечен, я начинаю здраво мыслить и освобождаюсь от психотической активности. […] К тому же мои прошлогодние достижения – путешествия, жизнь с Джоан – сотворили чудо с моим психологическим здоровьем. Я научился говорить «нет», и я победил большую часть своих фобий. Я думаю, что они пошли на спад, когда я впервые научился радоваться, живя в одиночестве. […] Смерть матери мне в этом помогла, потому что теперь я вижу, какой зловещей фигурой она была в моей жизни и как я боялся и не любил ее, чего она и заслуживала.

Что больше всего поражает в данном пассаже, так это бесцеремонность, с которой Фил говорит о смерти Дороти, – это не больше и не меньше, чем одна из записей о событиях, демонстрирующих улучшение психологического состояния Фила. Его ненависть по отношению к ней, что здесь подчеркнуто, была полной, и раскаиваться в этом он не собирался. Из всех особенностей личности Фила эта, вероятно, наиболее поразительная и удручающая. Что касается Дороти, то она любила своего сына, и во многих эпизодах из жизни Фила – в то время, когда он только начал писать, во время его разрыва с Энн, в мрачные дни в Санта-Венеции, – его вытаскивала из тяжелых ситуаций только материнская любовь. Но этого было недостаточно – ни для Фила, ни, конечно же, для его сестры Джейн. А теперь, наконец, оба они были «отомщены».