Рональд Рейган - Жизнь по-американски

Я сказал, что Америка находится на перепутье и мы должны сделать выбор: идти ли по прежнему пути дальше или же вступить в борьбу за те права, которых нас лишили. В общем, это была обычная речь, которую я произносил уже не однажды.

После обеда ко мне подошли человек шесть из присутствующих на встрече и пригласили на несколько минут за их столик.

К тому времени клуб почти опустел. За исключением официантов, бесшумно убирающих столики или протирающих посуду, да пригласившей меня группы республиканцев в зале никого не было. Я подошел к столику. Как выяснилось позже, меня попросили задержаться самые влиятельные представители республиканцев, спонсоры предвыборной кампании.

Мои собеседники спросили, не соглашусь ли я повторить по национальному телевидению свою сегодняшнюю речь в поддержку Голдуотера, если им удастся собрать деньги и оплатить эфирное время. "Конечно, — ответил я, — если это послужит на пользу дела".

Итак, договор состоялся. Я предложил, что лучше, если я не просто зачитаю перед телекамерой свой текст, а произнесу его перед аудиторией, подобной той, где он впервые и прозвучал. Предложение было принято, а вскоре мне сообщили, что телекомпания Эн-би-си готова предоставить мне тридцать минут за неделю до выборов. Мое выступление записали на пленку в большой телевизионной студии, а приглашенные на запись сторонники Республиканской партии старательно изображали аудиторию, слушающую мои выступления испокон века.

За несколько дней до выхода передачи в эфир у меня дома раздался звонок. Звонил Барри Голдуотер. В голосе его заметно было смущение, и звучал он несколько напряженно.

Барри сказал, что его советники предлагают вместо моего выступления прокрутить по телевидению телесюжет, в котором он и президент Эйзенхауэр прогуливаются по полям фермы Айка под Геттисбергом. Барри сказал, что советники опасаются того момента в моем выступлении, где я касаюсь вопросов социального обеспечения, поскольку именно за это он подвергается нападкам. Накануне выборов этот фрагмент может вызвать ответный огонь. Вопросы социального обеспечения, естественно, дороги сердцам избирателей старшего возраста, и Голдуотер потратил чуть ли не год, чтобы опровергнуть распускаемые демократами слухи, будто бы он хочет с этой системой покончить. Есть опасения, что моя речь вновь извлечет на поверхность этот щекотливый вопрос и сведет на нет усилия команды Барри как-то его урегулировать.

В своей речи я всячески защищал систему социального обеспечения, соглашаясь, правда, с тем, что она нуждается в некотором усовершенствовании. Я говорил, в частности, о том, что американцев обманули в отношении сохранности тех денег, что взимались с них в фонд социального обеспечения. Годами нам внушали, что эти взносы идут в фонд обеспечения по старости и мы просто откладываем получение денег из этого фонда до того момента, пока не выйдем на пенсию. В действительности же оказалось, что никакого фонда вообще не существует, а взносы превратились в своего рода обязательный налог, поставляющий конгрессу постоянные средства, которые тот использовал по своему усмотрению. На будущие же нужды было оставлено лишь 298 миллионов долларов.

Я ответил Барри, что произносил эту речь по всему штату и повсюду она воспринималась слушателями очень хорошо, в том числе и мои замечания по поводу системы социального обеспечения. Я сказал, что просто не могу отменить выступление и подарить другому эфирное время, это не в моей власти. Время это оплачено группой солидных людей, и только они могут решить, быть ли этому выступлению.

"Ладно, — согласился Барри. — Поскольку сам я твоей речи не видел и не слышал, сейчас поставлю кассету с записью и перезвоню тебе".

Барри в это время находился где-то на Востоке, если не ошибаюсь, в Кливленде. Мой брат входил в группу сопровождающих Голдуотера в этой поездке как представитель рекламного агентства, работающего на эту кампанию, поэтому был свидетелем событий, которые последовали за нашим разговором.

Позже он рассказал мне, что Барри, переговорив со мной, повесил трубку и какое-то время не произносил ни слова. Молчали и его советники, пока магнитофон прокручивал кассету с записью моего выступления.

Когда пленка кончилась, вспоминал Мун, Барри поднял глаза на окружающих: "Какого черта? Что здесь плохого?" После этого он позвонил мне, сказав, что дает добро на выход передачи в эфир.

Вот теперь заволновался я. Кто я такой, чтобы советовать кандидату в президенты, как вести себя во время предвыборной кампании? Я видел сюжет о встрече Эйзенхауэра с Голдуотером, но не считал его столь уж выигрышным. Но ведь его команда — эксперты в подобного рода делах, а они считают, что Айк — лучшая реклама для Барри, чем я.