Рональд Рейган - Жизнь по-американски

Думаю, что в силу своих способностей Джек мог продать все что угодно. Однако судьба распорядилась по-своему, сделав его торговцем обувью. Большую часть жизни его влекла одна мечта — стать владельцем обувного магазина. Но не просто магазина, не обычного, а самого лучшего, полки которого ломились бы от разнообразной обуви, магазина с самым богатым выбором товара в Иллинойсе.

Нел Уильсон Рейган, моя мать, происходила из англо-шотландского рода. Она встретила и полюбила отца в самом начале XX века в одном из крошечных провинциальных городков, заложенном в иллинойских прериях еще первопроходцами.

Свадьба состоялась в 1904 году в Фултоне, штат Иллинойс, находящемся в сорока милях от Диксона.

Если отца можно было назвать циником, склонным подозревать в людях дурное, то моя мать являлась его полной противоположностью. Она искала в людях добро и часто открывала его. Она ухитрялась разглядеть ростки доброты даже в обитателях нашей городской тюрьмы, которым частенько относила горячую пищу.

Отец научил меня работать, ставить себе цель в жизни и добиваться ее. Видимо, от него же я перенял и дар рассказчика. Мать же открыла мне ценность молитвы, научила мечтать и верить в осуществление мечты.

Отец редко бывал в церкви, мама же старалась не пропустить ни одной воскресной службы в местной церкви Учеников Христовых. Как и Джек, она обладала природной интуитивной сметкой, помогавшей ей преодолеть недостаток школьного образования. Если отец был преисполнен честолюбивых стремлений добиться определенного социального положения, ее основная задача в этой жизни сводилась к тому, чтобы помочь мне и брату стать людьми.

Мы с Нилом никогда не видели своих дедушек и бабушек: они умерли еще до того, как мы родились. У отца был брат, но жил он далеко, а потому виделись они редко. Мать, напротив, происходила из многодетной и очень дружной семьи: у нее было пять сестер и братьев. Одна из сестер была замужем за фермером, владельцем большой усадьбы и сельского магазина, и мы частенько наведывались к ним летом. Другая сестра жила в Куинси, штат Иллинойс, к ней мы тоже ездили на каникулы. Как-то раз мы отправились навестить еще одну из наших теток, управляющую отелем в горах Озарк. Она жила вдвоем с сыном. Не знаю уж, что произошло, но вскоре тетушке пришлось оставить службу и переехать вместе с сыном к нам. Так мы и жили какое-то время все вместе.

В детстве мы часто переезжали с места на место. Сколько я помню, отец всегда был озабочен поисками лучшей жизни, а мне надолго была уготована участь новичка в различных школах: как-то за четыре года я сменил четыре школы. Можно сказать, мы были заложниками отцовых амбиций.

Население Тампико, местечка, где я родился, составляло всего лишь восемьсот двадцать человек. Основные достопримечательности включали главную улицу — короткую, но единственную в городе вымощенную, железнодорожную станцию, две или три церкви и пару магазинов, считая и тот, где работал отец.

Вскоре родители переехали из квартиры над банком в другой дом, выходивший фасадом на парк в центре городка. В парке стояла пушка, сохранившаяся еще со времен гражданской войны, а рядом высилась пирамида из пушечных ядер. Этот парк стал одной из первых картин детства, которые остались в моей памяти. Мы с братом должны были пересечь его, чтобы добраться до депо, где стоял вагончик со льдом.

Помню, как мы, двое малышей, сосредоточенно пробирались через железнодорожную колею под огромным товарным составом, только что прибывшим на станцию, чтобы отщипнуть кусочек таинственного освежающего вещества с задней стенки вагона. Едва мы успели выбраться из-под вагона, как состав тронулся, обдав нас паром, со свистом вырвавшимся из топки.

На обратном пути нас уже поджидала мама, чтобы задать соответствующую проступку трепку. Она оказалась на веранде дома в самый кульминационный момент и стала невольной свидетельницей нашего рискованного предприятия.

Когда мне исполнилось два года, мы переехали в Чикаго, где отец получил перспективное место продавца в обувном отделе универмага «Маршал Филдс». Мы поселились в небольшой квартирке неподалеку от Чикагского университета. Единственная газовая форсунка, освещавшая квартиру, оживала лишь в том случае, если в специальную прорезь в холле опускали четверть доллара. Работа, которую получил Джек, оплачивалась хуже, чем он ожидал, а потому к концу недели Нел приходилось готовить бульон из костей и проявлять чудеса изобретательности в приготовлении других блюд. По субботам мама посылала Нила к мяснику за печенкой якобы для нашего кота (в то время печенка не пользовалась популярностью у хозяек). Кота на самом деле в природе не существовало, и печенка предназначалась для праздничного воскресного обеда.