Рональд Рейган - Жизнь по-американски

Я сказал отцу, что намерен превратить отдел спорттоваров в самый лучший из всех известных компании отделов, и то же самое повторил управляющему, когда пришел устраиваться на работу. Последнее слово было за ним, и я с нетерпением стал ожидать решения.

Однако решение, которое стало известно несколькими днями позже, разбило мне сердце. Место заведующего отделом спорттоваров предоставили отставной звезде нашей школьной баскетбольной команды.

Меня воспитывали в том духе, что судьбой каждого человека располагает Бог, а потому то, что на первый взгляд кажется случайным поворотом судьбы, на самом деле является частью божественного провидения. Моя мать, невысокая хрупкая женщина с золотисто-каштановыми волосами, преисполненная оптимизма, казалось, уходящего корнями в космос, говорила мне, что все в этой жизни закономерно, имеет свою причину. Она верила — и убеждала в этом нас, — что все происходящее есть часть божественного замысла, даже то, что, казалось бы, угнетает, приводит в уныние. В конце концов, по ее убеждению, все повернется к лучшему, а потому не стоит отчаиваться, даже если что-то не складывается. Умейте переступить через свои обиды, еще раз все взвесьте и двигайтесь дальше. Вскоре, убеждала нас мать, обязательно произойдет что-нибудь хорошее и вы поймаете себя на мысли: «Не будь тех проблем, которые расстраивали меня вчера, сегодняшнего счастливого события могло бы и не произойти».

Потеряв надежду получить место в «Монтгомери уорд», я снова отправился искать работу. Тогда я еще не знал, что вступаю на самую главную в своей жизни дорогу, которая, правда, уведет меня далеко от Диксона, однако позволит осуществиться всем мечтам — и старым и новым.

Как обычно, моя мать оказалась права и на этот раз.

Я родился в феврале 1911 года в городе Тампико, штат Иллинойс. Квартира наша находилась на верхнем этаже здания, облюбованного местным банком. Согласно семейному преданию, отец, буквально взлетевший вверх по лестнице, чтобы взглянуть на новорожденного сына, увидев меня, глубокомысленно произнес: «Вылитый голландец. Такой же толстый и надутый. Как знать, может, со временем он станет президентом».

Еще до моего рождения родители решили назвать меня Дональдом, однако одна из сестер матери опередила ее, назвав этим именем своего сына. Поэтому мне ничего другого не оставалось, как стать Рональдом.

Поначалу имя Рональд казалось мне слишком невыразительным для юного полнокровного американца, и я попросил, чтобы меня звали Датчем — нечто вроде ласково-уменьшительного от того прозвища, которым наградил меня отец при рождении и которое постоянно вспоминал с тех пор, обращаясь ко мне.

Беременность и роды у мамы были трудные, а потому врачи не советовали ей больше иметь детей. Итак, нас стало четверо: Джек, Нел, я и мой брат Нил, родившийся двумя годами раньше.

Мой отец, Джон Эдвард Рейган, которого все звали просто Джеком, самим Богом был предопределен в торговлю. Его предков, ирландцев, выходцев из Типперэри, погнал в Новый Свет голод и прочие бедствия. От предков отец унаследовал лишь умение красиво говорить и преданность «земле гномов». Я не могу припомнить, чтобы кто-то обладал таким даром рассказчика, как он.

Когда я родился, ему было двадцать девять лет. Как и у матери, его образование сводилось к нескольким классам начальной школы. Родители отца умерли от туберкулеза (тогда это называлось чахоткой), когда ему еще не исполнилось и шести лет. Заботы о мальчике легли на плечи его тетки, воспитавшей его истинным католиком и ирландцем.

Несмотря на краткость его школьного образования, Джек обладал тем, что люди называют «уличной смекалкой». Как и большинство американцев, чьи корни уходят в XIX век, во времена «фронтира» [3] Фронтир (букв, "граница") — представление о постоянно расширяющихся границах продвижения переселенцев на Запад; граница, рубеж между "дикостью" и цивилизацией. , он был полон энергии, готов в любой момент сняться с места и двинуться в путь в поисках лучшей жизни для себя и своей семьи.

Отец свято верил в права человека, особенно рабочего человека, и с недоверием относился к признанным авторитетам. Наибольшее подозрение вызывали у него политики-республиканцы, вошедшие в правительство штата Иллинойс, которое он считал не менее коррумпированным, чем Таммани-Холл [4] Штаб-квартира Демократической партии в Нью-Йорке, символ политической коррупции. .

От отца я унаследовал веру в то, что все люди, независимо от цвета их кожи и религиозных убеждений, сотворены равными, а также убеждение, что человек сам творец своей судьбы. Отец верил сам и заставил поверить меня, что будущее каждого человека напрямую зависит от целеустремленности и умения работать — много и упорно.