Рональд Рейган - Жизнь по-американски

Прибыв в Аризону, мы сразу же поехали в морг. Увидеть свою мать было выше сил Нэнси. Она разразилась рыданиями и начала разговаривать со своей матерью, рассказывая ей, как сильно она ее любила и как много она для нее значила. Я никогда не видел Нэнси в таком горе. Я взял ее руки и сказал, что мать знала о ее чувствах, но что ее душа уже покинула тело. Хотя я уверен, что немного успокоил Нэнси, но ничего не мог сказать или сделать, чтобы вернуть Дид назад. И снова я почувствовал себя беспомощным обыкновенным человеком. Я был президентом Соединенных Штатов, но ничего не мог поделать, чтобы приободрить жену, когда она столь сильно в этом нуждалась. Единственное, что я мог, это стоять рядом с ней, держать ее в объятиях, молиться и стараться разделить с ней ее боль.

Затем, пообещав возвратиться через три дня на похороны, я оставил Нэнси наедине с ее горем, чтобы вернуться в Вашингтон к визиту Шеварднадзе. Когда Нэнси попросила меня выступить с поминальным словом, я сказал: "Я хотел это сделать, но не могу себя заставить".

В Вашингтоне мы убрали последние препятствия на пути к соглашению по РСД, а затем объявили о дате встречи в верхах. Вот часть записей в моем дневнике от 30 октября 1987 года:

"Шеварднадзе привез мне письмо от Горбачева. Это было письмо государственного деятеля, оно свидетельствовало о подлинном желании преодолеть любые разногласия. Результатом письма и переговоров с ним стала встреча в верхах, которая должна начаться здесь 7 декабря. Цель — подписание соглашения по РСД и продвижение вперед по соглашению СТАРТ, чтобы сократить МБР на 50 процентов и завершить это на встрече в верхах в Москве следующей весной. С такой оптимистической верой мы поднялись с Южной лужайки в направлении базы ВВС "Эндрюс", с тем чтобы прибыть в Финикс на похороны Дид.

На похороны в Финикс прибыли все члены семьи, кроме Пэтти. Ее отсутствие добавило Нэнси страданий, которые она испытывала в этом месяце почти беспрерывно.

Хотя Нэнси так никогда уже и не оправится от потери матери, в конечном итоге похороны сильно помогли ей в борьбе с ее горем — она увидела, как много людей любили ее мать, и я думаю, она поняла, что Дид воссоединилась со своим мужем на небесах.

Возможно, я расценил письмо, которое привез Шеварднадзе от Горбачева, как письмо государственного деятеля потому, что он принял нашу точку зрения по некоторым ключевым вопросам: хотя он заявил, что в Вашингтоне хочет обсудить космическую оборону (то есть СОИ), но опустил свои требования о том, чтобы мы приняли ограничения по СОИ в качестве предварительного условия для подписания соглашения по РСД, обсуждения соглашения СТАРТ или утверждения повестки дня для нашей следующей встречи в верхах в Москве.

Поскольку вопросы терминологии соглашения по РСД были решены, он сказал, что надеется, что мы сможем согласовать принципиальные установки по соглашению СТАРТ в ходе его визита в Вашингтон, а затем подписать его, когда я приеду в Москву. К тому же казалось, что он отходит от своих прежних требований о том, что Договор по ПРО надо укрепить, настаивая только на том, что он должен соблюдаться и что мы должны дать обязательство не отказываться от него в течение десяти лет.

Михаил и Раиса Горбачевы подъехали к Белому дому утром 8 декабря на большом лимузине, сделанном в России. После обычной церемонии встречи он, я и наши переводчики прошли в Овальный кабинет, где, как я отметил позже в дневнике, им оказали "хорошую и внушающую надежды встречу". Я снова поднял вопрос о советских нарушениях прав человека. Я сказал, что мы удовлетворены тем, что некоторым советским евреям разрешено покинуть Советский Союз, но считаем, что еще большее число ждет разрешения эмигрировать. Как и в Рейкьявике и Женеве, Горбачев рассердился, когда услышал перевод моих замечаний о нарушениях прав человека в СССР.

Он ответил, что не является обвиняемым, представшим перед судом, а я — не прокурор и не имею права касаться внутренних дел Советского Союза. Фактически, сказал он, обсуждавшееся тогда в Вашингтоне предложение о строительстве заграждения вдоль мексиканской границы ничуть не лучше того, что ранее делалось Советами.

Я ответил, что эта мера предназначена остановить нелегальный въезд людей, которые хотят влиться в наше общество, поскольку оно дает экономические и демократические возможности, и что это вряд ли то же самое, что постройка Берлинской стены, которая принудительно удерживает людей в социальной системе, частью которой они не хотят быть.