Рональд Рейган - Жизнь по-американски

С уважением,

М. Горбачев 15 сентября 1987 года".

Я еще раз сказал Шеварднадзе, чтобы он передал Горбачеву, что мы не намерены уступать по СОИ. Хотя мы не решили всех наших проблем во время его визита, я думаю, что он был поворотным пунктом. Мы продолжали сохранять процесс попыток улучшить отношения, и он и Джордж Шульц подписали соглашение по созданию кризисных центров в каждой стране, которые были предназначены для того, чтобы снизить опасность случайного возникновения войны между нами. Более того, появилась новая атмосфера в наших отношениях с советской стороной. Я прокомментировал в моем дневнике после отъезда Шеварднадзе: "Это были хорошие встречи, свободные от враждебности, которую мы привыкли видеть, даже если мы и не соглашались по каким-то вопросам".

Как указывало письмо Горбачева, наши переговоры по согласованию с руководителями Западной Германии продвигались вплотную к компромиссу относительно ее устаревших ракет "Першинг". Через несколько недель компромисс, который был стержневым для достижения согласия относительно соглашения по ракетам средней дальности, был достигнут. Согласно компромиссному решению, устаревшие западногерманские ракеты "Першинг" были исключены из американосоветского соглашения, но Западная Германия соглашалась убрать их, как только соглашение вступит в силу, а мы согласились убрать и уничтожить находившиеся под американским контролем ядерные боеголовки, установленные на этих ракетах.

Даже после этого компромисса Горбачев отказался назначить дату для встречи в верхах. Я подозреваю, что он все еще выжидал, надеясь, что я уступлю в вопросе СОИ из-за продолжающейся шумихи по поводу дела "Иранконтрас".

Я передал ему через Джорджа Шульца, что я не уступлю, и тупиковое положение сохранилось и в первые недели осени.

19 октября 1987 года фондовая биржа после рекордного скачка цен пережила самое резкое после 1914 года падение цен за один день. Во многих отношениях это стало кризисом для страны. Но я сознаюсь, что это был период, во время которого я больше беспокоился о еще большей возможной трагедии в личной жизни, чем о фондовой бирже.

В начале месяца в понедельник днем доктор Джон Хаттон из медицинской службы Белого дома пришел в Овальный кабинет и сказал мне, что он хочет сообщить кое-что о Нэнси. Во время одной из регулярных проверок в Бетесде доктора обнаружили нечто похожее на возможную опухоль в ее левой груди. Требовалось взять биопсию, чтобы определить, не является ли она злокачественной. Если она окажется злокачественной — необходимо будет оперировать. Позже Джон сказал Нэнси, что я реагировал на известие с таким выражением, которое он никогда не забудет. "Я думаю, что президент, — сказал он, — всегда верил, что с вами никогда ничего не случится". Он был прав.

Я прошел на жилую половину, поцеловал Нэнси и почувствовал в ее теле напряжение, которое, как я знал по длительному опыту, показывало, что она очень обеспокоена. "Если бы я мог устранить эту озабоченность, которую она испытывает", — записал я той ночью в своем дневнике. Но это был такой случай, который напомнил мне о пределах человеческих возможностей. Несмотря на всю власть президента Соединенных Штатов, бывают ситуации, которые делают меня беспомощным и смиренным.

Единственное, что я мог, — это молиться, и я довольно много молился за Нэнси на протяжении нескольких последующих недель.

Следующие десять дней были, как кажется, самыми длинными днями в нашей жизни. Нэнси продолжала выполнять свои обязанности в полном объеме, отказываясь отложить хотя бы на время свои обязанности в рамках кампании по борьбе с наркотиками и близкой ее сердцу программы, касающейся приемных дедушек и бабушек. В это же время я должен был бороться с конгрессом относительно утверждения членом Верховного суда моего кандидата Роберта Борка, а затем фондовую биржу стало лихорадить. Я так прокомментировал это в своем дневнике 16 октября: "Я беспокоюсь о поступлении денег в оборот. Может быть, федеральная резервная система была слишком жесткой? Алан Гринспен, председатель резервной системы, не соглашается и считает, что это только давно требовавшаяся корректива". (Рассуждая задним числом, я думаю, что фондовая биржа пережила потрясение главным образом потому, что цены на ней были завышены; вкладчики неожиданно поняли, что цены были слишком высоки.)

В ту же ночь я вылетел с Нэнси в Бетесду, где ее уложили на предстоящую операцию. Я вернулся в Белый дом, но очень беспокоился большую часть ночи. Я встал в шесть утра на следующее утро, чтобы вылететь в госпиталь, но помешал сильный туман, поэтому пришлось ехать на машине, и я прибыл с опозданием. Я успел только поцеловать Нэнси и проследить взглядом, как ее увозили на каталке по коридору в операционную.