Рональд Рейган - Жизнь по-американски

Придя к власти, сандинисты начали предпринимать попытки экспортировать идеи марксистской революции в соседний Сальвадор и другие страны Централънои Америки. Они оказались настоящими мастерами пропаганды, изображая себя в глазах европейцев и американцев хорошими и добрыми, говоря при этом, что осуществлению их демократических реформ мешает "великий северный колосс", то есть мы.

В начале моего пребывания в Белом доме мы выступили с инициативой оказать помощь странам Карибского бассейна и Центральной Америки в преодолении тех огромных экономических и социальных трудностей, которые создают во многих из них благоприятную почву для возникновения революции и ведения подрывной деятельности. Но вскоре стало совершенно очевидно, что этого будет недостаточно, чтобы остановить приверженцев марксизма, финансируемых Кастро и Брежневым. И хотя раньше наши друзья в Мексике и Венесуэле дали понять, что будут всячески содействовать нашим усилиям, направленным на то, чтобы препятствовать проникновению марксистской идеологии в Латинскую Америку, становилось ясно, что они не готовы взять на себя необходимые для этого обязательства, и получалось, что в основном только США должны будут оказывать такое противодействие, но не вводя свои войска. Со своей стороны я никогда не рассматривал подобного варианта.

Билл Кейси и еще несколько сотрудников ЦРУ разработали план противостояния коммунистической угрозе в Центральной Америке. Он включал в себя программу тайных операций на несколько месяцев вперед по оказанию поддержки никарагуанцам, выступающим против сандинистского правительства и пытающимся остановить переправу советского оружия с Кубы в Никарагуа и Сальвадор. Вначале их было немного, но они составили ядро никарагуанских борцов за свободу.

Через месяц, после более детальной проработки программы, я одобрил план, надеясь, что с его помощью можно будет остановить проникновение коммунистических идей в страну, находящуюся в семистах милях от наших границ. Как будут развиваться события — покажет время.

На фоне всех этих событий началось разрушение "железного занавеса". В Польше наступал процесс прозрения и освобождения от идей советского коммунизма — тогда мы еще не осознавали, что это стало предвестником грядущих великих исторических событий в Восточной Европе. Польские смельчаки выступили с требованием одного из основных прав человека — права организации профсоюза вопреки правительству, запрещающему образование любого другого органа власти или влияния, кроме него самого.

Но, увидев, что волна героического и стихийного свободолюбия не утихает, коммунистические лидеры Польши были вынуждены минимально удовлетворить требование "Солидарности", созданной Лехом Валенсой, признав профсоюз действительным выразителем интересов рабочих; под неослабевающим давлением правительство даже заявило, что собирается провести крошечную демократическую реформу польской коммунистической партии.

На подобные акты неповиновения Москва ответила весной 1981 года началом военных маневров вдоль польской границы. В Варшаве было введено чрезвычайное положение и был отдан приказ остановить начавшийся процесс либерализации. К тому времени в силу несостоятельности коммунистической доктрины польская экономика приближалась к развалу и была уже не способна прокормить народ, и тогда же, резко сократив кредиты, Москва поставила ее на грань полного краха.

Как мне кажется, в Польше происходили волнующие события. За "железным занавесом" пробивало себе дорогу к жизни одно из основных и неукротимых стремлений человека — стремление к свободе. Это была первая трещина в оплоте коммунистического тоталитаризма.

Я хотел занять такую позицию, которая бы ни в коей мере не препятствовала начавшемуся процессу и в то же время всячески бы ему способствовала. Именно его мы ждали после окончания второй мировой войны. То, что происходило в Польше, могло захватить и всю Восточную Европу.

Но мы были ограничены в своих действиях, и поэтому перед нами встал ряд проблем.

Несмотря на наше желание дать знать польскому народу о нашей поддержке в их борьбе за свободу, мы не могли допустить каких-либо действий, в результате которых у них сложилось бы неверное впечатление о нашей готовности оказать военную помощь во время революции (некоторые считают, что Соединенные Штаты так же поступали незадолго до обреченного на неудачу восстания 1956 года в Венгрии). Как бы ни было велико желание помочь, но наши люди могли поддержать далеко не все действия, имевшие место в Польше, особенно в той непонятной ситуации, когда польское правительство, по всей видимости, потребовало ввода советских войск.