Рональд Рейган - Жизнь по-американски

В понедельник, 27 июля 1981 года, начиналась решающая неделя, на которой должна была определиться судьба нашей программы. Почти все, кто следил за событиями, от членов аппарата Белого дома до корреспондентов, говорили, что схватка слишком близка, чтобы объявлять о ней.

Всего полгода назад я приехал в Вашингтон, чтобы на практике осуществить идеи, в которые верил долгие годы. Теперь же у меня оставалось лишь несколько часов — конгрессу предстояло рассмотреть две налоговые программы: программу администрации и программу, составленную руководством демократов, направленную на удовлетворение требования народа о снижении налогов. Она предусматривала пятнадцатипроцентное сокращение налогов в течение двух лет, распределение большей части связанных с этим льгот среди населения с низким уровнем дохода и исключала многие моменты, связанные с помощью федерального правительства, необходимой для того, чтобы способствовать и поощрять капиталовложения в развитие промышленности и бизнеса и дать толчок всей экономике. Я был убежден, что если план экономического обновления будет работать, то конгресс должен в национальном масштабе выделить средства на социальную помощь всем американцам в равной степени в течение трех лет. Я считал, что это обеспечит занятость миллионам американцев и положит начало экономическому возрождению.

Но я знал также, что если наш план будет принят, то этого будет недостаточно, чтобы заставить конгресс увидеть свет в конце тоннеля; мне надо было заставить конгрессменов почувствовать его тепло. В тот понедельник практически весь день, с раннего утра до семи тридцати вечера, я был либо на телефоне, либо встречался с конгрессменами, агитируя их за нашу программу снижения налогов. В восемь я выступил по национальному телевидению и, сравнивая план демократов с нашим, сказал: "Вся правда состоит в том, что мы должны сделать выбор не между двумя планами по сокращению налогов; мы должны сделать выбор между сокращением или повышением налогов". (В соответствии с их программой общая сумма налогов, которую должны будут выплатить американцы, не уменьшилась бы, а увеличилась.) Затем я обратился к народу с просьбой сообщить свою точку зрения своим избранным представителям. Телефонная станция Белого дома разрывалась от звонков со всей страны — их было больше, чем когда-либо после моих выступлений; из каждых семи человек шесть высказывались в поддержку налогового законопроекта администрации.

Утром на следующий день я опять звонил конгрессменам: большинство говорили, что после выступления их телефоны буквально разрывались и что звонившие поддерживают программу администрации. "Завтра наступает решающий день, — писал я в дневнике 28 июля перед тем, как лечь спать, — и уже поздно думать об этом, но не сомневаюсь, что народ с нами". Вот следующая запись в дневнике:

"Среда, 29 июля:

Весь день был посвящен телефонным звонкам конгрессменам за исключением нескольких звонков послам.

Теперь я не боялся, что мы не пробьемся, не преодолеем даже самое худшее, что можно ожидать. Проходили часы, и у меня возникло ощущение, что происходит что-то хорошее. Во второй половине дня мне сообщили, что сенат принял законопроект (наш) 89 голосами против И. Затем, когда настал решающий момент в палате представителей, мы победили в соотношении 238:195. Мы получили 40 голосов демократов. При окончательном утверждении к нам присоединилось еще почти 100 голосов, таким образом, мы получили перевес в соотношении 330 к 107 или около того. Вместе с нашей победой по бюджетному вопросу это явилось величайшим политическим завоеванием за последние пятьдесят лет.

Мне позвонил Тип О’Нил и лидеры его партии и в самых любезных выражениях поздравили с победой.

Теперь мы должны заставить нашу программу работать, и мы это сделаем".

Экономическая программа, с которой полгода назад я приехал в Вашингтон, была принята. Мне предстояло воплотить в жизнь еще одну мечту: ослабить угрозу ядерной войны.

В начале августа в Белый дом приехал один из высокопоставленных адмиралов, чтобы проинформировать меня и кабинет министров о маневрах, которые должны были начаться в заливе Сидра в конце месяца. Он сообщил, что время от времени ливийские самолеты летают над нашими кораблями в северной части залива, выходящей в Средиземное море, и в воздушном пространстве, в котором находятся наши самолеты, и что с началом маневров подобные случаи могут участиться. Совершенно ясно, что он хотел получить рекомендации, как должен реагировать флот, если ливийские самолеты откроют огонь по нашим самолетам или кораблям или каким-то другим способом будут препятствовать свободе передвижения в открытом море.