Юрий Кобаладзе - Я шел своим путем. Ким Филби в разведке и в жизни

Мое отвращение к Христу было реакцией на противоречивость нашего воспитания. Мистер Браун любил повторять, что цель обучения в возглавляемой им школе заключается в выработке характера, вернее — Характера. Нас приучали быть мужественными, смелыми и самостоятельными. Величайшим позором считались слезы: ученику, который хоть раз заплакал, постоянно об этом напоминали. И в то же время нам твердили, что надо превозносить некую личность, никак не соответствовавшую этим требованиям: человека с длинными, ниспадающими на плечи волосами (скорее как у женщины, чем у мужчины), телом, обвисшим на кресте, лицом, искаженным болью. А кроме того, в Библии было сказано со всей категоричностью: Ииусус зарыдал! Разглядывая дешевый цветной витраж часовни во время бесконечных, монотонных и пустых богослужений, я пришел к выводу, что Христос, вероятно, был немного «тряпкой». Позднее, в годы отрочества, на меня из книг и разговоров обрушилась масса других трактовок Христа; они настолько противоречили друг другу, что общим для них было лишь одно — отсутствие серьезных доказательств, их подтверждающих. Поэтому я занял нейтральную позицию. Чувство отвращения я перестал испытывать лет 40 назад, но на его месте так ничего и не появилось. О Христе у меня не более ясное представление, чем о каком-нибудь языческом шамане.

Мистер Браун умер, и школу купил некто мистер Ф.Е. Хилл, который был лет на 30 моложе своего предшественника. С ним у нас установились более близкие отношения. Он участвовал в наших играх, а воскресными вечерами читал нам Конан-Дойля, попыхивая изящной трубкой. Будучи лучшим учеником, я числился среди его фаворитов и платил ему за симпатию симпатией. Новый директор был консерватором. Во время всеобщих парламентских выборов он нервно разгуливал по школе и бормотал: «Хамы и пройдохи, хамы и пройдохи», имея при этом в виду не социалистов, а кандидата от либеральной партии и его сторонников, оспаривавших избирательный округ Истборн у депутата-тори; когда же я поинтересовался у него, является ли Рамсей Макдональд [8] Макдональд Джеймс Рамсей (1866–1937) — один из основателей и лидеров лейбористской партии Великобритании. В 1924 и 1929–1931 годах — премьер министр. В 1931—1935 годах, выйдя из лейбористской партии, возглавлял коалиционное (так называемое национальное) правительство. — Прим. пер. джентльменом, он буркнул «нет» и ледяным взглядом посмотрел на меня.

М-р Хилл был, естественно, сторонником империи. Он переименовал наши спальни, дав им название британских доминионов и колоний: Канада, Австралия, Индия и т. д. Он любил пространно рассуждать об империях — Персидской, Македонской, Римской, Монгольской и Британской. Он говорил нам, что Британская империя отлична от всех остальных по одной простой причине: она вечна. По мере того как я переваривал эту мысль, меня вновь начинал одолевать скептицизм. Почему? Почему Британская империя должна отличаться от всех остальных, если, конечно, не считать того обстоятельства, что мистер Хилл и я родились в Британии? До меня это не доходило, как не доходил трюк, осуществленный Христом во время брачного пира в Кане [9] Речь идет о первом чуде Иисуса Христа в Кане Галилейской, когда во время брачного пира он превратил воду в вино (Евангелие от Иоанна, гл. 2). — Прим. пер. . Я должен поблагодарить мистера Хилла за то, что он в раннем возрасте приучил меня не выдавать желаемое за действительное.

Итак, не прожив на свете и десяти лет, я уже превратился в маленького безбожника и антиимпериалиста. И немалая заслуга в этом принадлежит обычному детскому саду и подготовительной школе.

Сидя в поезде, мчавшем нас по Германии и Франции в направлении Англии, я размышлял о своем будущем. Как станет ясно из дальнейшего повествования, моим планам не было суждено сбыться, ибо в Лондоне Судьба уготовила мне нечто, хотя внешне и похожее, но по сути совершенно иное — этакую фаршированную рыбу. Однако пока я этого не знал. В купе поезда мне представлялось, что прежде всего я подам заявление о вступлении в Коммунистическую партию Великобритании, а затем постараюсь поступить на государственную службу. В отношении первого не предвиделось практически никаких проблем, поскольку в Вене и Праге я получил, по крайней мере, одно боевое крещение. Что касается государственной службы, в частности перспектив работы в Индии, мое представление об этом было весьма туманным. Думаю, что еще в Вене я пришел к выводу, что не выдержу необходимого экзамена. Если у меня и был какой-то шанс, я не воспользовался им, поглощенный антифашистской борьбой в Центральной Европе. Мое образование к тому же не было упорядоченным и законченным. Скажи мне кто-нибудь, что я никогда не увижу Индии, я бы не стал этого оспаривать. Но если бы мне довелось услышать пророчество, что я никогда не вступлю в компартию, это повергло бы меня в изумление. И уж никак не предполагал я, что в один прекрасный день превращусь в нечто подобное фаршированной рыбе.