Юрий Владимиров - Как я был в немецком плену [litres]

Были у меня трудности и с другими предметами и даже появились сомнения в возможности продолжения учёбы. Правда, друзья всегда помогали мне устранять непонятое, но иногда удивлялись моей сообразительности.

Отец решительно возразил против моего возможного ухода из института и просил меня не забывать, что семья потратила на меня очень большие деньги. В своих письмах он интересовался, не голодаю ли я, не слишком ли экономлю деньги. А вскоре я получил поддержку своего нового друга и соплеменника – Степана Кузьмича Кадышева, до приезда в Москву проживавшего в чувашском селе около небольшого города Кузнецка Пензенской области. Я заметил, что к Степану каждый вечер и в каждый выходной день приходит очень много ребят. Причиной таких посещений оказалось то, что Степан легко решал даже самые сложные математические задачи и помогал в этом товарищам. Конечно, и я стал пользоваться помощью Степана, и он стал мне не только самым необходимым другом, но и моим опекуном, советчиком и покровителем. Это было связано с тем, что я был с ним «одной крови», а с другой – был еще неопытным юнцом, требовавшим присмотра старшего. Степан был старше меня на 7 лет и за свои 24 года жизни, которая прошла у него далеко не сладко, успел уже многое повидать и испытать. Благодаря Степану у меня появилась твердая уверенность в возможности дальнейшей учебы в институте. У Степана было всего две белые рубашки, но к каждой из них имелось около десятка крепко накрахмаленных воротников, которые пристегивались к рубашке с помощью пуговиц и запонки. Так же было и с манжетами. Во время завтрака и ужина Степан ел в основном черный хлеб, намазывая его очень тонким слоем соленого сливочного масла и запивая такой бутерброд сладким чаем, иногда даже не заваренным.

В один из выходных дней перед праздниками 7–8 ноября 1938 года Степан, я и еще несколько ребят впервые посетили мавзолей В. И. Ленина. А 7 ноября вместе с большой группой из нашего института я впервые участвовал в демонстрации и прошел через Красную площадь мимо мавзолея, на трибуне которого стояли руководители государства во главе с И. В. Сталиным. Однако разглядеть его хорошо мне не удалось, так как до мавзолея было довольно далеко, а кроме того, мешали флаги и плакаты.

Зато в середине декабря мне и некоторым моим товарищам совершенно неожиданно представился случай увидеть совсем близко – в нескольких шагах от себя – почти всех высших руководителей нашего государства: И. В. Сталина, В. М. Молотова, М. И. Калинина, К. Е. Ворошилова, Л. П. Берия, Л. М. Кагановича и других, а также видных военных деятелей. Это случилось в связи с тем, что 15 декабря во время испытаний нового самолета разбился «великий летчик нашего времени» В. П. Чкалов. (Кстати, он был депутатом Верховного Совета СССР от Чувашской АССР.) Через пару дней состоялись его похороны на Красной площади, куда в качестве «народа» привели и нас – студентов МИС и других вузов. Я хорошо запомнил, что Сталин был одет в очень дорогую короткую шубу черно-бурого цвета, на голове у него была меховая шапка-ушанка с опущенными из-за мороза «ушами», а на ногах – белые теплые бурки вместо привычных черных кожаных сапог.

Кстати, «великого и любимого вождя» И. В. Сталина и его соратников мне доводилось видеть на трибуне мавзолея до войны еще 4 раза во время демонстраций 1 Мая и 7 ноября 1939–1941 годов. Все демонстрации проходили очень весело, с пением, с музыкой духовых оркестров и танцами, с частыми остановками и нередко даже с распитием спиртных напитков.

Последний раз я очень хорошо видел И. В. Сталина после войны на трибуне мавзолея в теплый и солнечный день 1 мая 1948 года. Одет он был тогда в военную гимнастерку Генералиссимуса.

…В конце декабря 1938 года мы благополучно сдали в институте все положенные зачеты по изучавшимся дисциплинам. И вот наступил первый день Нового, 1939 года. Но мы его особо не встречали: елок не ставили, в компании не собирались, не напивались, тостов не произносили.

5 января вечером меня попросили спуститься ко входу в Дом коммуны, чтобы встретить каких-то посетителей. Я быстро прибежал туда и, к великому изумлению, обнаружил, что это были… мои отец и мать. Мама, увидев меня, воскликнула: «Сынок, как же ты вырос!» Мне не составило большого труда получить в комендатуре разрешение, чтобы родители пожили у меня несколько суток. Я познакомил родителей со Степаном, с которым они легко нашли общий язык. После хорошего совместного ужина Степан уступил свою кровать моей маме, а я в ту ночь в последний раз в жизни спал с отцом, как в детстве – в одной постели.