Михаил Сарин - Так говорил Егор Гайдар

Поэтому, хотя были достигнуты значительные военные успехи и введены технические усовершенствования, механизмы саморазвития не заработали. Мощный налоговый гнет при сохранении в основной отрасли, сельском хозяйстве – податной общины, консервировал отсталость. Зато другая сторона Петровских реформ – подчеркивание культурной общности с Европой – привела к формированию первой в России независимой от государства социальной группы – дворянства. Заимствование европейского опыта, традиций придает дворянской приватизации мощный импульс. Оказывается, частная собственность – священное право. [40] – ГЭ стр.224

И дворянство за это право решительно борется. За исторически короткое время (с указа Петра I о единонаследии в 1714 году, через указ Петра III о вольности дворянства в 1762 году, к жалованной грамоте Екатерины II в 1785 году) дворяне из «служилых» людей государя превращаются в независимых собственников своих поместий и живущих там крепостных крестьян. Царская власть боялась дворянских заговоров больше, чем крестьянских бунтов. Но крестьянам невозможно было объяснить, почему дворяне уже не обязаны служить царю, а крестьяне все еще должны работать на помещика. С тех пор конфликт вокруг дворянских и крестьянских прав на землю является постоянной угрозой стабильности и тормозом экономического развития . [41] – Там же стр.225

К началу XIX века Россия внешне догнала Европу. Реформы Петра I в военной сфере и в промышленности позволили одержать победу над Наполеоном, российское дворянство, завладев собственностью, стало похожим на дворян Франции, Австрии и Италии, Петергоф ничем не уступал Версалю. Правда, по существу, жизнь большинства населения, крепостных крестьян, была далека от европейских стандартов. Но царская власть считала, что никакие реформы не нужны и даже вредны. События конца XVIII – начала XIX веков, от Великой французской революции до восстания декабристов, показали, насколько опасны для сложившегося режима потрясения, связанные с началом социально-экономической трансформации. [42] – ДВ стр.275

А трансформация эта после окончания Наполеоновских войн пошла в Европе полным ходом. Там начался период современного экономического роста, который привел к быстрому экономическому и военному отрыву Англии, Франции, Австрии от России. И ее унизительное поражение в Крымской войне (1853 – 1856) показало настоятельную необходимость научиться перенимать не только внешние формы, но и внутренний дух европейских установлений [43] – ГЭ стр.226 . В первую очередь, в ключевой для экономики сфере – в сельском хозяйстве, в земельной собственности. [44] – ГЭ стр.227 Но проблема освобождения крестьян была для России очень сложной. Освободить крестьян без земли – риск крестьянских бунтов, да и как налоги собирать, если крестьянам пахать нечего будет… Забрать землю у дворян и отдать крестьянам, означает лишиться главной опоры самодержавия… В результате освобождение крестьян привело к вынужденно компромиссному решению, не устроившему обе стороны. [45] – ГЭ стр. 227

Часть земли принудительно отобрали у помещиков за выкуп и передали крестьянам. Но не каждому в собственность, а все той же податной общине. Государство гарантировало помещикам выкупные платежи, а само собирало с общины и подать (налог) и выкуп. Важным был вопрос о величине выкупных платежей. Расчеты показывают, что сумма выкупа была выше, чем стоимость полученной земли по тогдашним ценам. То есть, крестьяне должны были заплатить и за сам факт освобождения. И эта «цена свободы» составляла в нечерноземных губерниях 90 % суммы выкупа. Да и сама свобода была относительной.

Крестьянин не мог отказаться от земли и не платить выкупа. Даже после уплаты всего выкупа крестьянин не мог уйти в город без разрешения общины, а должен был продолжать работать на земле. И, хотя к 1896 году в собственности крестьян было уже более 80 % всей земли, а часть оставшейся они арендовали, все равно крестьяне считали реформу 1861 года несправедливой. Недовольны были и дворяне. Часть земли у них отняли, а деньги, полученные за нее, имеют свойство заканчиваться. Это всеобщее недовольство выразил Н.А. Некрасов: «Распалась цепь великая, распалась, раскочилася, одним концом по барину, другим по мужику…» Правда, исследования, выполненные во второй половине ХХ века, показали, что представления о стагнации доходов крестьян и о неспособности дворян адаптировать хозяйство к рыночным условиям после реформы неточно отражали реальность. Однако это еще один случай в истории, когда важно не только то, что происходило на деле, но и то, как это воспринимается обществом . [46] – ДВ стр.278 Общество ощущало, что реформа не достигла тех целей, на которые общество рассчитывало. Фактически, так оно и было. Сельское хозяйство, может, и не стагнировало, но не давало возможности интенсивно развиваться промышленности. Приток трудовой силы в города был ограничен, рынок земли работал слабо. Для инвестиций со стороны деревни, задавленной податными и выкупными платежами, средств не поступало. И в начале ХХ века вопрос о дальнейшем пути встал перед руководством России со всей остротой. Боролись две линии, выразителями которых были, с одной стороны В. Плеве, с другой С. Витте, а затем П. Столыпин. Вот две цитаты. Плеве: «Надельные земли, имея государственное значение… не могут составлять предмет свободного оборота и потому не подлежат действию общегражданских законов». П. Столыпин: «Пока к земле не будет приложен труд самого высокого качества, то есть труд свободный, земля наша не будет в состоянии выдержать соревнование с землей наших соседей». Линия С. Витте – П. Столыпина победила.