Константин Булгаков - Братья Булгаковы. Том 2. Письма 1821–1826 гг.

Разве не должен был принц Калабрийский, сей знаменитый герой, первым погибнуть на подступах или, по крайней мере, отступить в Калабрию, имя которой он носит, и продолжать борьбу, добиться почетной капитуляции? Разве мы не видели Даву, который с малым корпусом отступил за Луару, занял господствующую позицию и заслужил уважительное отношение со стороны армий всей Европы; однако же припевом неаполитанского солдата всегда было не спешить. Нагляделись мы на этих удальцов с Дмитрием Павловичем; нагляделись мы и на этого принца, как он бежал из Козенцы и тогда также хвастал. Татищев так был зол, что хотел взять полк у Дамаса и подраться с французами. «Что вы делать хотите, помилуйте, – сказал я ему, – ежели бы была рота русских, так; а то связаться с этими макаронщиками!» Тогда и я было попался в полон в Lago Nero, где занемог впервые подагрою. Напомни Татищеву о don Paulo Galotte, у кого мы жили.

Эк меня на досуге куда бросило; но это все, будь сказано тебе, в ответ за неапольские известия. Теперь и Саччи, верно, скажет: «Нет, тут замешана измена; англичане дали золота, ибо при поддержке пьемонтцев неаполитанцы должны были держаться». Теперь и с этими справятся. Мне кажется, что неожиданная сия скорая развязка в Неаполе сделает ненужным наше содействие. Я тотчас написал Софье Шаховской, чтобы ее успокоить насчет мужа; вот ее ответ. Не теперь, то хотя после доставь мне переписку Наполеона. Эту классическую книгу надобно тебе иметь непременно.

Недаром же явился Деказ в Париж. Ежели подтвердится перемена министерства, этот человек много еще наделает зла Франции; он ловок, красноречив, честолюбив и имеет непостижимое влияние над умом короля. Видно, хочет с Ришелье поквитаться и его столконуть. Министерство имело перевес в камере депутатов. Что-то будет теперь? Ультров опять по шеям; но хороши и эти гуси, ежели правду говорить. Ежели Деказ заступит место Пакье, то Поццу [то есть, нашему послу в Париже графу Поццоди-Борго] нехорошо будет: он Деказа ненавидит. Только поверь, что этот в Лондоне недаром был. Время откроет большие затеи.

Константин. С.-Петербург, 8 апреля 1821 года

Вчера нас Бог допустил причаститься. Много в нашей церкви было причастников, в числе коих Сперанский.

О смерти короля французского ничего у нас не слыхать, хотя бы, верно, уже знали, если б сбылось это; подлинно, для Франции, в эту минуту, несчастное событие. То-то бы пошла каша! Боже оборони!

Гвардия (говорят) начинает выступать 20-го по два полка вместе. Один – по Белорусскому тракту прямо, а другой – через Нарву во Псков, и будет сие продолжаться всякие три дня, пока все выступят. Великий князь Михаил Павлович также пойдет в поход. Его высочества квартира будет в Витебске. Николай Павлович поедет наперед к войскам, квартира же его будет назначена, кажется, в Луцке. Графиня Нессельроде сбирается в будущую среду выехать. Я ее не видал еще, ужо к ней поеду отговаривать. Дорога такая, что проехать нельзя в телеге, а она хочет в карете пускаться. Ожаровского коляска утонула, да так и пропала; хорошо еще, что он взял к себе депеши и на лодочке переехал. Надеюсь удержать графиню по крайней мере до будущего курьера. Уж эти женщины! И умнейшие да как вобьют себе что в голову, то не скоро выгонишь.

Константин. С.-Петербург, 9 апреля 1821 года

Я был вчера вечером у графини Нессельроде, она непременно едет, но я уговорил ее обождать еще дней с десять. Ей сказывал французский поверенный в делах Габриаки, который долго был в Пьемонте и знает все лица, что главный зачинщик – молодой человек, прекрасный собою и так занятый своей фигурою, что бережется и нежится, как женщина, лежит утро все в постели, до часу, и притом так ленив, что, когда читает, книга лежит на пюпитре, и человека зовет, чтобы переворачивать листы. Экие проказники!

Александр. Москва, 11 апреля 1821 года

Вот известия, сию минуту мне сообщенные Чумагою из Царьграда от 15 марта. По страху, господствующему там, все греки хотели выехать, но остановлены по султанскому приказанию. Капитан судна, выехавшего оттуда 15-го, рассказывал 19-го в Одессе, что повелено поголовное вооружение, что чернь вся собралась перед домом Строганова с оружием, что он, видя опасность, уехал в дом английского посла, откуда послал Порте ноту, в коей требует причину вооружения и паспорта, ежели дом его не будет Портою обеспечен от насилия, и проч. Порта отвечала очень учтиво, уверяя в дружбе, что народ ни против кого не вооружается, а еще менее против русских, но что меры принимаемые – только оборонительные, а не наступательные, против греков. Ипсиланти идет к Бухаресту. 12-го был он в Фокшанах. Уверяют, что болгары заняли Балканские горы. Вот все, слышанное мною от Чумаги. Тебе все это передаю, не ручаясь, точная ли правда или нет.