Игорь Рабинер - Герои не нашего времени. Харламов, Тарасов, Яшин, Бесков в рассказах родных, друзей и учеников

А вот любопытный штрих от Шалимова, который дебютировал и забил первый свой гол за красно-белых при Бескове в 17 лет. В последние годы в «Спартаке», по его словам, тренер нередко выходил на тренировки в рубашке и галстуке под спортивной курткой. Удивительно, конечно. Но почему бы и нет — учитывая известное пристрастие Константина Ивановича к элегантной одежде и то, что по полю он уже не бегал?

Хронология событий с отставкой известна всем. В начале осени 1988-го уставший Бесков подал заявление об уходе, на собрании команды оно было утверждено, но вдруг тренер передумал. И решил наказать тех, кто голосовал за удовлетворение просьбы Константина Ивановича. Уезжая в отпуск в Кисловодск, он оставил список из восьми основных футболистов (в число которых входили, в частности, Александр Бубнов, Виктор Пасулько и автор золотого гола следующего сезона в ворота киевского «Динамо» Валерий Шмаров), которых к его возвращению в команде быть не должно.

А вернувшись, Бесков обнаружил, что в «Спартаке» не будет его самого. Его вроде бы аннулированное, но не уничтоженное заявление об отставке Николай Петрович благоразумно сохранил…

Вот что рассказал мне в начале 1995 года один из самых активных участников тех событий защитник Александр Бубнов — фигура, конечно, очень спорная и специфическая, но тоже имеющая право быть услышанной:

« Еще в 79-м я, игрок «Динамо», оказался у Бескова в составе сборной Москвы на всесоюзной Спартакиаде, которую мы в итоге выиграли. В те дни для меня открылся совершенно новый мир. Я увидел настоящую футбольную атмосферу и понял, что во многих чисто игровых вопросах несостоятелен и несведущ. После двух недель у Бескова другие команды, кроме «Спартака», для меня перестали существовать.

Этим и объясняется моя твердая позиция в том конфликте с уходом из «Динамо», который едва не поставил крест на моей футбольной карьере. Меня пожизненно дисквалифицировали — и знаю, что активное участие в решении моей судьбы приняли Бесков, Николай и Андрей Старостины, хлопотавшие за меня. Все это в совокупности и решило исход дела.

Меня называли любимчиком Бескова, но я этого не чувствовал, в отношениях между нами всегда была довольно солидная дистанция. Вообще у Бескова со всеми игроками, исключая разве что Дасаева, была дистанция. И она увеличивалась пропорционально игре футболиста — чем хуже игрок, тем дальше дистанция. Он даже руку подавал немногим. Но мне — подавал всегда.

За что я его уважал — за футбольное начало. Он никогда не призывал убить, сломать, снести — он всегда просил обыграть. Многие сегодня преподносят его как какого-то монстра — но ведь сама жизнь сделала Бескова суровым. Взять хотя бы историю, когда его отстранили от сборной в 64-м после серебра на чемпионате Европы.

Кого-то не устраивало ровное отношение Бескова ко мне — у меня-то недругов всегда хватало. Судя по всему, Бескова снабжали искаженной информацией. А Бесков — он, если на кого-то затаил обиду, долго ее не забывает. Когда я почувствовал первые признаки неприязни, сразу же подошел к нему и сказал: «Я вас глубоко уважаю, и как только вы мне скажете, что я вам мешаю, то сразу напишу заявление и уйду». А мешать я мог хотя бы тем, что на всех собраниях высказывал личную точку зрения, далеко не всегда совпадавшую с тренерской.

Когда Константин Иванович стал предвзято ко мне относиться — часто после игры предъявлял претензии. Он вообще любил после матчей высказываться, причем в довольно резкой форме, что мне было не по душе. До поры до времени я не отвечал, но однажды Бесков сказал: «Что же ты гол в свои ворота забил?» А забил не я, а Боря Кузнецов, причем диктор объявил это по стадиону, что и было зафиксировано на табло. Я даже не взорвался — смеялся от изумления и обиды.

Развязка наступила в середине сезона 1988 года. Была игра с московским «Локомотивом», когда за шесть минут до конца мы проигрывали 0:2, но все-таки смогли сравнять счет. После матча Бесков заподозрил меня в сдаче игры. Тогда я встал и спокойно сказал: «Раз вы бросили мне столь серьезное обвинение при всей команде, я заявляю, что доигрываю до конца сезона и ухожу».

Слышал даже такую фразу — Бескова-де уволили Старостин и Бубнов. Чушь. Я от покойного журналиста Юрия Ваньята (знаменитый обозреватель газеты «Труд», освещавший все, от первого до последнего, чемпионаты СССР. — Прим. И.Р.) узнал в августе о заявлении Бескова об уходе — и минут 15 не мог в это поверить. Потом Бесков объяснял, что заявление было вызвано невыполнением ряда условий руководством клуба, но мы ведь тоже многим были недовольны! Он мог бы посоветоваться с нами, и мы бы пошли к руководству разрешать наши разногласия. Но он этого не сделал.