Евгений Петров - Год рождения — 1917

— Поделикатнее бы надо, товарищ капитан…

— Чего же неделикатного в наших действиях? Пусть выбирают любые хоромы! Не к стенке же мы их ставим!

— Не могу, товарищ капитан. Хоть я и ниже вас по званию, но в данном случае выступаю как советский интеллигент!

Я посмотрел на часы. Осталось несколько минут до начала специальных передач для газет. Сорвем важное дело. Пришлось знатока немецкого языка послать куда надо.

Зашелестели шелка. Стариков и старух как ветром сдуло. Барон засеменил во флигель, гости — за ним.

Ночью на дежурство у приемника заступил Сергей Аракчеев. На него можно было положиться. Запишет все до последней запятой. И в этот раз Сергей сосредоточился до предела. Он, как обычно, обращал внимание на точность записанных слов и фраз, не вникая в смысл. И только после сверки, когда был выключен приемник, он прочитывал весь текст насквозь. Прочитал и не поверил своим глазам. Радио сообщило о том, что подписан Акт о безоговорочной капитуляции Германии.

Не помня себя от радости, Сергей закричал:

— Конец! Конец! Конец!

Протирая сонные глаза, солдаты ворчали:

— Очумел, что ли? Орет среди ночи! Какой конец?!

— Войне конец! Читайте!

Без команды, как-то само собой наше небольшое воинство грянуло «ура».

Брезжил рассвет. Под окнами алел густо цветущий тутовник. Баулин носился с шестами, орудовал топором и молотком. Вскоре у входа в замок трепетали два полотнища: справа — красное, слева — белое. На просторном дворе баронского замка толпа взбудораженных беженцев. Баулин, показывая на полотнища, объяснял:

— Красное — победа! Наша победа! — Бил он ладонью в свою грудь. — Белое — капитуляция Германии! А в общем, криг капут!

— Криг капут! — повторяли немцы. Повторяли, не веря свершившемуся.

— Правда, святая правда! — убеждал их Баулин.

Беженцы торопливо запрягали упряжки. Со двора одна за другой отправлялись повозки, крытые брезентом. Старики, женщины и дети торопились к своим родным очагам.

В полдень явился управляющий барона и на чистом русском языке передал, что экономка хочет знать, какие блюда приготовить на обед господам офицерам и солдатам в честь большого праздника. Предполагались холодные закуски, бульоны, мясные блюда…

— Ко всему этому мороженого бы неплохо, — заявил Митя Рябоволенко.

Управляющий ушел, но вскоре вернулся и виновато сказал:

— Экономка приносит глубокие извинения: мороженого она не сможет приготовить — испорчен аппарат. Но господа пусть не огорчаются: вместо мороженого на третье будет приготовлено другое хорошее блюдо…

— Стоит ли беспокоиться! — ответил старшина Алексей Сергеев.

Когда управляющий ушел, старшина презрительным взглядом смерил Митю Рябоволенко: «Какой аристократ выискался! Мороженого захотел. Можно подумать, что ты всю свою жизнь только «эскимо» кушать изволил! Тоже мне, воин-освободитель!»

Начался пир горой. Перед каждым из нас — хрустальные рюмки и бокалы, серебряные ножи и вилки, десертные ложечки, белоснежные накрахмаленные салфетки, набор тарелок, маленьких и больших. Тост за тостом. Ради такого события можно и погулять. Тем более что номер выпущен и ночью можно спать.

В разгар пиршества в приемнике раздался литой, необыкновенно торжественный голос Левитана:

— Приказ Верховного Главнокомандующего по войскам Красной Армии и Военно-Морскому Флоту…

…Великая Отечественная война, которую вел советский народ против немецко-фашистских захватчиков, победоносно завершена, Германия полностью разгромлена.

Товарищи красноармейцы, краснофлотцы, сержанты, старшины, офицеры армии и флота, генералы, адмиралы и маршалы, поздравляю вас с победоносным завершением Великой Отечественной войны!..

Вслед за этим — другая новость: «Обращение товарища И. В. Сталина к народу». И слова, щекочущие горло:

«С победой вас, мои дорогие соотечественники и соотечественницы!

Слава нашей героической Красной Армии, отстоявшей независимость нашей Родины и завоевавшей победу над врагом!

Слава нашему великому народу, народу-победителю!»

Не грешно было бы поднять еще тост, но ведь у газетчиков — особые заботы. Сообщение надо немедленно принять, набирать и печатать. Пришлось прервать застолье, дать приказ, чтобы люди шли отдыхать, чтобы к ночи каждый был чист и свеж, словно стеклышко.

Вроде бы угомонились все. Лишь к вечеру мы спохватились: нет на месте самых степенных солдат — Баулина и Бондаренко. Обшарили все комнаты и залы. Как сквозь землю провалились! Кто-то надоумил заглянуть на кухню. И что вы думаете? Посреди кухни — огромная плетеная бутыль. Солдаты чокаются котелками, наполненными доверху вином: