Владимир Широков - Строки, обагренные кровью

С большой настойчивостью готовил Гладков своих товарищей к предстоящей борьбе. Сходки удавалось проводить редко, но не было дня, чтобы он душевно не побеседовал с тем или иным матросом.

Волнения матросов на крейсере «Очаков» начались 8 ноября. По инициативе машинной команды, где влияние Гладкова было безраздельно, матросы предъявили старшему офицеру корабля Скаловскому ряд требований. Главное из них — убрать с корабля командира — капитана 2 ранга Глизяна (матросы давно уже окрестили его «обезьяной»).

О том, что представлял собой этот офицер, видно из воспоминаний одного из участников восстания, депутата Совета матроса Николая Кассесинова:

«Глизян — нервный, беспокойный барин, не терпящий около себя присутствия простого человека. Если на палубе показывался матрос, чисто одетый, он гнался вниз как «лодырь, белоручка, дармоед» и проч[ая] прелесть офицерского жаргона. Если же тот же матрос был грязен, то и того хуже, этот уже гнался как «животное», «сволочь» и т. д. тоже в этом направлении… К сожалению, у нас не один Глизян такой…»

Незадолго до волнений, а именно 27 октября, лейтенант Захарченко избил до крови матроса Степана Алексеева. Когда же, несмотря на приказание «молчать!», Алексеев вымолвил: «За что бьете?» — Захарченко приказал заткнуть Алексееву рот шваброй, что и было исполнено…

И вот матросы категорически заявили, что, пока крейсером командует Глизян, никто из них службу нести не будет.

Узнав о требованиях матросов, Глизян выбежал на палубу взбешенный, топал ногами, грозил расстрелом и виселицей. Кто-то из матросов машинной команды крикнул:

— Мы не боимся ваших угроз. Хуже нам не будет.

Вечером, поостыв, Глизян вышел к команде, построенной перед спуском флага, как ни в чем не бывало.

— Здорово, молодцы! — крикнул он.

Однако строй молчал. Глизян злобным голосом повторил приветствие, но в ответ раздались свист, крики, насмешки.

На следующий день на борт крейсера поднялся военно-морской прокурор полковник Ронжин. Матросов вновь построили. Но не успел прокурор и слова вымолвить, как из строя выступил Гладков:

— Имею претензию. Доколе нас будут кормить тухлятиной и гнилыми сухарями? Доколе будет у нас командиром зверь в образе человека — Глизян?

Полковник растерянно промямлил, что он разберется относительно претензии, но он прибыл на корабль, чтобы выяснить, почему команда нарушает устав и проводит сборища…

— Ваше высокоблагородие! — снова перебив его, как можно простодушнее ответил Гладков. — Сами знаете, какая сейчас жизнь пошла. Матросы тоже люди, интересуются царскими указами, но нам никто не рассказывает. Если господа офицеры будут все правильно говорить, нам и митингов не надо…

Не решившись на какие-либо строгие меры, прокурор сошел с корабля ни с чем.

11 ноября восстала флотская дивизия. Начались выборы в Совет. Очаковцы послали своими депутатами двух большевиков — Гладкова и Докукина. Теперь революционная агитация на корабле велась уже открыто. Офицеры предпочитали поменьше показываться на глаза матросам.

И тем не менее 12 ноября, выполняя приказание Чухнина, Скаловский попытался сформировать боевую роту для… подавления восстания во флотских казармах. Конечно, из этого ничего не вышло. Скаловский вызвал к себе Гладкова, Докукина и Чураева:

— Будут ли матросы стрелять, если им прикажут?

— Посмотрим, в кого стрелять, — ответил Гладков.

В этот день с участием Гладкова Совет выработал требования восставших: освободить всех политических заключенных, отозвать из города боевые роты и удалить казаков, отменить введенное в городе и крепости военное положение, отменить смертную казнь, уменьшить срок службы до четырех лет, отменить титулование офицеров, открыть библиотеки, установить нормы питания из расчета восьми рублей в месяц и т. д.

По настоянию большевиков были выдвинуты также требования российского пролетариата: немедленный созыв Учредительного собрания, восьмичасовой рабочий день, передача помещичьей земли крестьянам.

Депутаты вернулись из Совета поздно вечером. Сразу же был созван митинг. Они рассказали о событиях на берегу, о присоединении к восставшим новых частей и кораблей. Гладков зачитал выработанные Советом требования. Решили немедленно вручить их Скаловскому, так как Глизян не появлялся на палубе.

13 ноября Глизян был официально отстранен от командования крейсером, но это уже не могло изменить событий. Восстание разрасталось. Решимость матросов бороться до победы росла. Скаловский, называя матросов «братцами», произнес перед строем речь, пытаясь запугать их суровыми карами. В заключение он приказал: