Тотырбек Джатиев - Дика

Кончилась гражданская война. В 1921 году, когда на Северном Кавказе окончательно установилась Советская власть и у алдаров отобрали земельные наделы, жители аулов, ютившиеся на каменных бесплодных уступах гор, переселились в зеленую плодородную долину. Это было ранней весной, и Ама всю дорогу несла свою меньшенькую — Илиту — на руках. Горцы, в сбитых сапогах, в драных бурках, шли по этой благословенной земле, все еще не веря, что отныне она будет принадлежать им, что времена нищеты и голода ушли навсегда.

Жители Южного Ламардона остановились на берегу буйного, скачущего по камням Терека. Первой заботой переселенцев было построить хотя бы шалаши, времянки, чтобы как-то укрыть детишек и стариков от ненастья. А уж потом, позже, предстояло подумать, как поставить настоящие дома, в которых можно будет жить по-человечески.

Свое новое село переселенцы назвали Фарн. Почему? Да потому, что «фарн» — на осетинском языке — означает счастье, благополучие, изобилие, богатство! Какой мог быть «фарн» у ламардонцев до революции? Ведь тагаурские алдары, всесильные в этом краю, не только лишили бедняков земли, они запретили свободу передвижения от села к селу. Нельзя было, например, без их разрешения проехать ущельем; тех, кто осмеливался нарушить этот порядок, били плетьми, сталкивали с горных круч.

Самый большой фарн для народа — земля! И вот ламардонцы, так же как и другие горцы, получили свою долю счастья: революция освободила их от пут тагаурских алдаров, дала тучную и щедрую землю на равнине. Изнемогавший в борьбе с нищетой старый Крим Дауров воспрянул духом: ему отвели земельный надел не только на него, но и на сына, на Аму, на семь дочерей. Это был самый настоящий фарн, и притом неожиданный! Крим даже помолодел, распрямил спину, согнутую многими годами непосильной работы. Сейчас он смотрел в будущее радостно и легко.

Через два года Крим поставил на берегу Терека новый просторный дом. Вокруг насадил плодовых деревьев и кустарников: пусть радует детишек зелень, пусть лакомятся они вкусными и сочными яблоками и грушами! Дети росли быстро, хотя Крим и не кормил их одним медом и маслом. Да, с питанием стало лучше. Только вот с одеждой не все было ладно: ходили дети в обносках, чаше всего босиком. Но, признаться, это их не очень печалило. В зной они плескались в пенящейся воде Терека, зимой стайкой бегали в школу; здание новой школы возвышалось в самом центре села; рядом с аулсоветом, и было хорошо видно издалека.

Крим долгим взглядом провожал своих детей, спешивших в школу. И не он один — Илита тоже оставалась дома; для школы она была еще мала. С обидой и великой завистью глядела она вслед своим сестрам: вот бы и ей взять в руки книжку, сесть за парту! Учительница сказала, что примет Илиту в школу на следующий год. Хоть бы он поскорее пришел, этот следующий год!

А Крим уже шел к каменным и плетневым сараюшкам — теперь у него завелись в хозяйстве и куры, и гуси, и овцы.

Да, круто повернула жизнь к фарну!

Илита росла смелой, бедовой. Пошла учиться в школу и училась хорошо. В пионерском отряде была первой заводилой. Родители иногда говорили, что она заменяет им второго сына, которого они так и не дождались. Илита не боялась проехаться верхом на самых норовистых конях, не хуже любого мужчины запрягала лошадей в арбу, помогала отцу во всех его мужских делах, хотя никто ее об этом и не просил. Она любила мальчишеские, смелые и озорные игры, и часто случалось, что сверстники-мальчишки признавали ее своим атаманом.

Когда Илите исполнилось девять лет, отец научил ее обращаться с охотничьим ружьем; Крим считался одним из лучших охотников в округе: на его счету были десятки туров и волков. Илите доставляло гораздо большее удовольствие стрелять из ружья, чем пеленать и баюкать тряпичных кукол, которыми развлекались в детстве шесть ее сестер, «Ты должна была родиться джигитом, — не раз говорил ей отец. — У тебя, дочка, мой характер».

Вечерами неподалеку от ниха́са [3] Ниха́с — место в ауле, где происходят беседы и встречи. (осет.) . играла гармошка. Молодежь веселилась, пела, отплясывала бурную, как Терек, лезгинку. Конечно, Илита не могла усидеть дома. Звуки гармошки звали ее, заставляли ее сердце стучать громче и радостнее.

Илита так отплясывала лезгинку, что самые отчаянные мальчишки сходили с круга, а взрослые, глядя на огневой танец, только одобрительно покачивали головами и цокали языком: «Ой, джигит!» Слух о ее смелости и лихости распространился по всему селению особенно после того, как она, выбежав ночью во двор с отцовским ружьем в руках, обратила в бегство трех воров, пытавшихся увести у Дауровых корову. «Повезло тебе, дорогой Крим, наградил тебя бог дочкой — любому парню сто очков вперед даст!» — восхищались соседи.