Юрий Поляков - Селфи с музой. Рассказы о писательстве

Настоящим ударом для меня стала рецензия на «Демгородок» Александра Аронова в одном из декабрьских номеров «МК». «Поляков не желает воспринимать людей во всей их сложности и перепутанности, а упрощает… Признаюсь, трудно было дочитать недлинный текст до последней странички. Но если зажать ноздри, а позднее принюхаться – всё-таки можно», – писал мой бывший старший товарищ, озаглавивший свою рецензию вполне определённо: «Замок из дерьма».

Это был тот самый Аронов, который печатал меня, начинающего поэта, в «МК» и даже посвятил моему стихотворению «Сон. 21 июня 1941 года» восторженную статью в «Вечёрке». Я же перепечатывал на машинке (он сам писал только от руки) его стихи и составлял первый сборник Аронова «Островок безопасности», а позже оказался единственным из круга его подопечных, кто написал об этой книжке сочувственную рецензию. И вот теперь… «замок из дерьма». Увы, политика в тот год навсегда развела по разные стороны баррикад не только нас. Помню, я столкнулся с Ароновым примерно через полгода после выхода его брезгливой заметки. Он был пьян и буквально набросился на меня:

– Юра, что с тобой? Ты что теперь – красно-коричневый?

– А вы?

– Мы всё сделали правильно!

– И Белый дом расстреляли правильно?

– Правильно!

– Почему?

– Потому что они бы нас повесили!

– Кто? Я бы вас, что ли, вешал?

– Нашлись бы…

Больше мы не общались. Вскоре Аронова настиг инсульт, и остаток жизни он провёл в сумерках, а когда умер, то былые соратники по борьбе за общечеловеческие ценности этого почти не заметили. Зато «Литературная газета» часто обращается к его творчеству: он был крупным и не оценённым по достоинству поэтом:

В начале 1994 года полная версия «Демгородка» вышла отдельной книжкой в издательстве «Инженер». Обложку я придумал сам: на ней изображены знаменитые дюреровские Адам и Ева, наполовину обнажённые и наполовину одетые в арестантские робы. Помог выпустить повесть мой давний товарищ по комсомолу Вячеслав Копьёв. Я знал его ещё секретарём Красногвардейского РК ВЛКСМ, общался с ним постоянно, так как жил в Орехове-Борисове и вёл литературную студию в киноцентре «Авангард», подшефном райкому. Копьёв, кстати, выручил меня, когда в 1982 году бдительный студиец, стихам которого я, видимо, дал нелестную оценку, просигналил куда надо, мол, на занятиях пропагандируется белогвардейская поэзия. А я всего лишь цитировал Ходасевича, Георгия Иванова, Гумилёва…

Вдруг меня срочно вызвали к первому секретарю Красногвардейского РК ВЛКСМ Вячеславу Всеволодовичу Копьёву. Я вошёл в кабинет. Навстречу поднялся мой ровесник – рослый (выше меня), спортивный, черноволосый. Он улыбнулся стой ничего не значащей аппаратной приветливостью, после которой мог последовать жесточайший нагоняй. Я в ту пору напечатал свои первые визитные карточки, извещавшие, что вы имеете дело не только с членом Союза писателей СССР, но и кандидатом филологических наук. Он прочитал, посмотрел на меня с уважением и тоже протянул визитку: кандидат физико-математических наук. Теперь и я посмотрел на него с уважением.

– Ну как там у вас дела в «Авангарде»? – спросил Копьёв.

– Ищем таланты. Обсуждаем. Спорим.

– О чём?

– О литературе.

– И об антисоветской? – В его глазах блеснул огонёк дознавателя.

– Почему вы так думаете?

– Сигнал был.

– Это неправда! – твёрдо полусоврал я.

– А как же Ходасевич?

– Его стихи недавно опубликовали в «Сельской молодёжи»!

– Да вы что? Как же я пропустил… – Ему явно полегчало. – Так это же меняет дело! Ну тогда успехов вам в поиске талантов. Но поаккуратнее. Люди-то вокруг разные.

Я подарил ему свою книжку стихов, и мы расстались довольные друг другом.

В момент развала СССР Копьёв был вторым секретарём ЦК ВЛКМ, а в начале 1990-х стал одним из руководителей Всероссийского инженерного общества. Он-то на свой страх и риск профинансировал выпуск крамольного «Демгородка» в ведомственной типографии. Впрочем, сверху отреагировали оперативно: в книготорговую сеть поступило указание не принимать издание к распространению. Но контролировать выполнение всех своих указаний демократическая власть ещё не умела, да и потом не научилась. А в конце 1994-го в издательстве «Республика», бывшем «Политиздате», вышел том моего избранного с «Демгородком». На супере был изображён, причём без штанов, адмирал Рык, очень похожий на генерала Лебедя, который тогда едва промелькнул в большой политике. Почему художнику пришла в голову мысль придать Рыку сходство с Лебедем? Не знаю… Когда же во время президентской гонки 1996 года генерал в качестве кандидата на высший пост встречался с писателями, я подарил ему «Демогродок». Он с удивлением глянул на суперобложку, потом на меня и спросил своим незабываемым голосом, напоминавшим сирену воздушной тревоги: