Иван Франтишев - Слава героям

В памятное утро 20 января батальон танкистов-гвардейцев получил приказ выбить неприятеля из пригорода Новгорода. Стремительной атакой роты Телегина и Литвинова прорвали вражеские укрепления и, поддерживая огнем автоматчиков, пробились на городские улицы. Враг начал отходить.

Наступила ночь, а батальон все еще не выходил из боя.

На следующий день наступление развивалось не так успешно. Продвижение нашей пехоты в направлении деревень Богданово и Сутоки задерживалось.

Наблюдавшие за атакой командир танкового батальона Платицин, Телегин и Литвинов пришли к единому мнению: напрямик к новой вражеской линии обороны танки вряд ли пройдут.

— Ну что ж, придется в обход, — не то вопросительно, не то утвердительно сказал Платицин.

— На пути незамерзающее болото и река Веренда, — заметил Литвинов.

— Да, препятствия трудные, — задумчиво проговорил Телегин. И уже твердо добавил: — Но мы реку форсируем, товарищ командир!

Под тяжелыми танками, едва они спустились к реке, лед начал ломаться. Машины пятились назад и с разгона снова устремлялись к противоположному берегу. Форсировав Веренду, гвардейцы по заболоченной равнине двинулись вперед. По лесной дороге они скрытно приблизились к врагу и вышли на рубеж атаки.

Фашисты не заметили нависшую над ними угрозу. Момент для удара был подходящий, и Платицин подал сигнал.

Танки открыли огонь. Гитлеровцы в панике заметались. Неожиданно с тыла по атакующим танкам ударили три артиллерийские батареи. Хорошо замаскированные в кустарнике, они остались незамеченными. Эта поддержка ободрила пехоту врага.

Рота Телегина, продолжая двигаться вперед, ворвалась в село Видогощ. Там, где прошли советские танки, валялись раздавленные тракторы и автомашины, а на снегу чернели трупы фашистов. Но и танков у Телегина осталось немного. Платицин решил вернуть роту в Кшентицы, чтобы окончательно подавить сопротивление противника, а затем идти на Менюши.

Командир батальона Герой Советского Союза подполковник Платицин потом рассказывал:

«Телегин заметил приближение колонны немецких тягачей с пушками. Видимо, они шли на помощь своим из района деревни Сутоки. Телегин приказал атаковать их, и тотчас танки свернули с шоссе вправо и завязали бой. Лес наполнился гулом орудий и ревом моторов. Наши танки огнем и гусеницами быстро разгромили колонну, а затем, преследуя разбежавшихся по лесу гитлеровцев, направились в район Кшентицы. В этом бою Телегин огнем своего танка уничтожил несколько противотанковых орудий. Я услышал в наушниках его взволнованный, радостный голос: «Прошу извинения за задержку! Докладываю: «разделали» еще десять орудий. Потерь не имею. Иду в Кшентицы».

На этом радиосвязь оборвалась. И сколько мой радист Лысенко ни пытался восстановить ее, ничего не выходило. Это было последнее боевое донесение Телегина».

Что же произошло с экипажем?

Случилось непоправимое. С окраин Кшентиц по танку ударила почти в упор молчавшая до сих пор пушка. Снаряд разорвался внутри танка. Два танкиста были убиты, а Телегин и башенный стрелок Пирогов ранены.

— Быстро из машины! — приказал Телегин и открыл люк башни.

Выбрались благополучно и у поврежденного танка залегли. Пирогов приподнялся на локтях и, тихо вскрикнув, ткнулся лицом в гусеницы. Вражеская пуля сразила гвардейца насмерть.

Капитан несколько секунд лежал не шевелясь, затем выглянул из-за танка. В полуразрушенном сарае он заметил нескольких гитлеровцев и замаскированную пушку. Превозмогая боль, Телегин поднялся и изо всех сил метнул гранату:

— Получайте, сволочи!

Взрыв опрокинул орудие. Оставшиеся в живых артиллеристы укрылись в сарае. Телегин метнул еще одну гранату и, держа наготове третью, пошел к сараю.

— Сдавайся! — крикнул он.

В ответ ни звука. Капитан повторил приказ по-немецки. Из сарая вышло четверо гитлеровцев. Подняв руки, они испуганно смотрели на окровавленного танкиста. И в этот момент из сарая раздался выстрел…

Боевые друзья разыскали на поле боя погибших Телегина и Литвинова. Вокруг их тел и сгоревших танков валялось много разбитой техники врага.

В кармане гимнастерки Телегина товарищи нашли номер газеты «Правда» со стихами Алексея Суркова. Красным карандашом были очерчены слова: