Николай Пушкарев - ГРУ - дела и судьбы. Военная разведка - становление, деятельность, результаты и судьбы ее сотрудников

Вначале я почувствовал какую-то минутную растерянность, как это часто бывает в жизни от неожиданной встречи, сообщения или чего-то увиденного. Перед глазами моментально промелькнули годы жизни, а я не мог ответить на вопрос. Какое уголовное дело? Причем тут ФСБ России? Все это для меня явилось какой-то странной и малопонятной неожиданной неприятностью.

Тем временем молодой человек продолжал мне достаточно торопливо говорить, как будто спешил побыстрее высказаться. Затем он в тезисной форме рассказал мои права и обязанности по существу вопроса. Я его спросил о том, кто мне предъявил такое обвинение, какая организация и в чем моя провинность? На мой прямой вопрос был ответ, что это тайна следствия, и он не имеет оснований ее разглашать. При этом сказал, что во время одного из допросов мне об этом конкретно сообщат, т. е. я буду уведомлен, в чем именно меня подозревают.

Когда я открыл дверь в квартиру, жена сказала, что какой-то человек позвонил в дверь и попросил взять повестку Н.Ф. Пушкареву. Но жена отказалась, сказав, что скоро вернется муж с работы и вы ему лично вручите повестку. Я с большим трудом успокоил жену и сказал, вполне возможно, что это какое-то недоразумение. Хотя по опыту службы в ГРУ и гражданской жизни знал, что так просто с улицы работники ФСБ в гости не заходят.

Но как бы то ни было я спокойно рассказал о случившемся несколько минут назад своей взволнованной жене. Не знаю, как она это все восприняла, так как вскоре ушла в свою комнату и закрыла за собой дверь. Когда-то во время ее работы в системе ГРУ она отвечала за секретное делопроизводство журнала «Военный зарубежник». Однажды ей необходимо было срочно ознакомить ее шефа генерала с одним очень важным секретным материалом. Генерал документ взял и начал его читать, но по телефонному звонку он был вынужден спешно уехать. Материал он положил то ли в сейф, то ли в стол, закрыл на ключ и сказал, что сейчас вернется и возвратит документ обратно. Но он не приехал в этот день, а потом в ежедневной суете забылось об этом материале. И однажды нагрянула комиссия из первого отдела по проверке секретных документов, которая и обнаружила его исчезновение.

Генерал все выслушал и ответил, что документ он вернул своей сотруднице, т. е. моей жене. Она же настаивала на обратном, что материал взял генерал для ознакомления и не вернул его до сих пор. Впоследствии обнаружилось, что документ спокойно лежит в одном из ящиков его письменного стола. Ее вина заключалась в том, что она не передала документ генералу под расписку в специальном журнале.

На этом ее служба в ГРУ закончилась, она написала заявление и уволилась по собственному желанию. С тех пор она о ГРУ ничего и слышать не хочет 1.

Этот эпизод я хорошо помню и знаю — из ничего можно раздуть большой пожар. И в чем меня подозревают, я не знаю. Все это было давно, и я жил тогда в другой стране — СССР, которого, к сожалению, уже нет. И какие приняты указы, законы, инструкции и т. п. по спецслужбам мне не ведомо, так как ни с одним из них я в течение более 30 лет не знакомился. Все прошедшие годы я избегал какого-либо касательства с допуском к секретным и особо секретным материалам. Каждого из нас жизнь учит жестко и бескомпромиссно.

В этот же вечер я взял записную книжку и позвонил своему приятелю — юристу. Сергей Геннадьевич Киселев в свое время он был начальником юридического отдела РАГС при Президенте РФ. Вкратце изложил ситуацию о привлечении меня к уголовной ответственности по разглашению государственной тайны. Он внимательно выслушал и посоветовал обратиться от его имени к другому юристу Ключнику Михаилу Александровичу, который является крупным знатоком проблем, связанных с уголовной ответственностью. Что я и сделал, и мы договорились на следующий же день встретиться у станции метро «Фрунзенская».

На этом у меня закончился день, и я в каком-то неясном внутреннем беспокойстве улегся спать. Не знаю, как прошла моя ночь, но жена сказала, что не могла заснуть до 4 часов утра. К сожалению, неясность ситуации и неясность, в чем меня подозревают, не придают олимпийского спокойствия.

В полдень 5 августа, т. е. на второй день после объявления мне об уголовном деле, я встретился с предполагаемым адвокатом. Михаил Александрович в прошлом оперативный работник МВД, мне думается в звании майора или подполковника, а сейчас является членом адвокатской конторы. Он мне понравился и за чашкой чая я проинформировал его о случившемся.