Мануэль де Фалья: Статьи о музыке и музыкантах

Сказанное равно присуще монографическим статьям, посвященным памяти Фелипе Педреля, Клода Дебюсси, Мориса Равеля, Рихарда Вагнера, специальному исследовательскому очерку о старинном андалусском музыкальном фольклоре (канте хондо), предисловиям к двум вышедшим в Испании музыковедческим трудам, историко-аналитическому обзору испанской музыки и, наконец, ответам на запросы-анкеты двух периодических изданий. А этим собственно и ограничивается музыкальнокритическое наследие Фальи. Но скромное по величине, оно емко и значительно по содержанию.

Каковы исходные позиции Мануэля де Фальи, определившие общую направленность его критических работ? Кратко их можно сформулировать так: композитор был истинным испанским патриотом (говорю «истинным», чтобы подчеркнуть отсутствие у него даже налета шовинизма) и человеком XX века, глубоко чувствующим эмоционально-психологический тонус современной жизни. В то же время он упорно сторонился политики, полагая свое жизненное призвание в служении музыке и через нее народу, родине. Именно в музыке он был патриотом и человеком своей эпохи.

Напомним, что в течение трех лет Фалья учился у Педреля, вдохновителя и выдающегося деятеля renacimiento — движения, развернувшегося в конце XIX и начале XX столетия и направленного на возрождение (после двухвекового застоя) испанского музыкального искусства. Длительное общение с маститым композитором и универсальным музыкальным ученым расширило и углубило с детства привитый Фалье интерес к родному фольклору, дало понимание творчества Кабесона, Виктории, Моралеса — великих мастеров «Золотого века» Испании. И конечно, именно у Педреля Фалья научился ценить народную музыку, понимать ее первозданную красоту, неискаженную позднейшими и чужеродными напластованиями. В предисловии к третьему тому своего «Сборника испанских народных песен» Педрель писал, что в работе над народной песней «следует брать за основу старинные лады, поющиеся во славу божию, как то предписывает естественная музыка. Я не признаю музыку искусственную, основанную на произвольном уничтожении старинных ладов, подчинении всей тональной сферы абсолюту мажора и минора; я желаю, чтобы настало время, когда можно будет петь на всех струнах лиры, как испокон веков пели естественную музыку» [9] Цит. по книге: Suzanne Demarquez. Manuel de Falla. París, 1963, p. 68. . Эти мысли учителя стали для молодого Фальи своего рода девизом. Да, раскрепощение и обновление музыкального творчества вообще, возрождение испанского в особенности — через обращение к неисчерпаемым и далеко не познанным сокровищам народного музыкального гения.

Но Фалья идет дальше своего учителя: он призывает не к использованию подлинных народных напевов (хотя в принципе это возможно), а к творческому претворению присущих им глубинных ладово-интонационных и ритмических закономерностей. В проникновении в тайники народного музыкального сознания он видит путь к созданию общезначимой современной музыки. Композиторы должны черпать вдохновение у народа — неустанно повторяет Фалья.

Фалья против произвола в музыке. Он убежден в том, что музыка зиждется на объективных и вечных законах лада, гармонии, ритма, и потому требует глубокой музыкальной логики, ясной и стройной архитектоники и развертывании музыкальных мыслей и образов. Ему глубоко чуждо нигилистическое ниспровержение классического наследия. Он дорожит скрытой связью времен, великой преемственностью поколений, воплощенной в искусстве. Фалья высоко ценит творения мастеров прошлого, умеет распознать прекрасное и тогда, когда оно выражено скупыми и скромными средствами. «Четыре солирующих голоса, — как-то сказал он, — в таком эпизоде, как Si est dolor [10] Если скорбь... (лат.). из респонсория «Caligaverunt», затрагивают самые глубокие струны души несравненно сильнее, чем оркестр из ста инструментов» [11] Цит. по статье: Juan Maria Тhоmas. L’arte della sobrieta. В сб.: «Manuel de Falla. A cura di Massimo Mila», p. 158. .

Но Фалья чужд и догматизма. «...Хроматизм и полигональность, как и любое осознанное художественное выразительное средство, — пишет он в статье о Вагнере, — не только могут быть законными, но даже превосходными, когда их применение подчиняется не какой-нибудь выгодной системе [12] Разрядка моя. — E. Бронфин. , а обоснованному выбору выразительных средств, подходящих для данного случая» [13] Manuel de Falla. Escritos sobre música y músicos, p. 103. . Под этими словами мог бы подписаться каждый широко мыслящий правдивый художник. Фалья ратует за творческие искания, за право художника идти своим путем, он против подчинения нивелирующему воздействию школы и против фетишизации традиций.