Арам Хачатурян - Статьи и воспоминания

Изобретательность художника — великая вещь. Но изобретательность должна из чего-то рождаться, иметь какие-то корни. Очень хорошо, если композитор проявляет выдумку в гармоническом и интонационном строении пьесы, в ритмике, общей структуре, приемах изложения (это я особенно ценю). Любую музыкальную форму можно решить по-своему свежо, оригинально, в соответствии с духом времени. Но ни один настоящий мастер не станет в угоду оригинальности во что бы то ни стало приносить в жертву свою творческую индивидуальность, свою естественную интонацию, свой стиль.

Для меня всегда высшим образцом творческой самобытности и неисчерпаемости художественной фантазии был и остается Сергей Прокофьев. Что бы он ни писал, к какому бы жанру музыки ни прикасался, даже в массовой песне или марше он всегда был оригинален, изобретателен и вместе с тем сохранял прочные связи с традицией русской школы. Характерна и самобытна интонация у Грига, у Скрябина, у Шостаковича. Огромный вклад в развитие современной музыки внесли Дебюсси, Равель, Барток, Стравинский — великий реформатор симфонического оркестра.

Мне хочется затронуть один из важнейших вопросов художественного творчества — вопрос о его народных корнях — о тех трудноуловимых, но всегда дорогих чертах, которые придают неповторимый облик и аромат национальному искусству и литературе, будь то памятники архитектуры, произведения живописи, стихи или музыка. Естественно стремление художника выражать национальную сущность и характер своего народа, подтверждаемое всей историей мирового искусства...

Для меня никогда не существовало вопроса — писать музыку в том или в ином стиле, быть близким к народу, к его музыкальной речи или выдумывать какие-то новые формулы и приемы письма. Стиль композитора, как мне представляется, есть неотъемлемое свойство его творческой индивидуальности, его восприятия мира, результат музыкальных впечатлений, впитанных с раннего детства, и пройденной школы жизни и школы искусства.

Задумываясь о своем творческом пути, я вспоминаю те многообразные художественные впечатления, которые получил в детстве и юности. Родился и вырос я в Тбилиси — городе богатых и своеобразных музыкальных традиций. С детства меня окружала атмосфера народного музицирования. Сколько себя помню, вокруг постоянно звучали армянские, грузинские и азербайджанские напевы, исполняемые народными певцами и музыкантами-инструменталистами. Эти впечатления, очевидно, и определили основы моего музыкального мышления, подготовили почву для воспитания композиторского слуха, заложив как бы фундамент той творческой индивидуальности, которая формировалась на протяжении последующих лет учебы и творческой деятельности. Как бы ни изменялись и ни совершенствовались на протяжении многих лет мои музыкальные представления и вкусы, первоначальная национальная музыкальная основа, воспринятая с детства от живого общения с народом, оставалась естественной почвой для творчества.

Каждое соприкосновение с народной музыкой — армянской, русской, украинской, грузинской, азербайджанской, африканской, испанской, шотландской, индийской — неизменно вызывает во мне чувство восхищения бесконечным многообразием и красотой форм, жанров, стилистических особенностей мелодий, ритмов, гармоний. До сих пор для меня остается неразрешимой загадкой: как возникали эти дивно прекрасные песни, выразившие чувства и мысли многих поколений людей, живших нередко в глубокой нищете, подвергавшихся социальному и национальному гнету, преследованиям иноземцев-завоевателей? Как сохранились они в устной традиции, восходящей порой к отдаленным временам средневековья? Наконец, какими таинственными нитями эти мелодии связаны с особенностями национальной жизни, с природой страны, с ее пейзажем? Мне думается, прочные и глубокие связи с родной почвой вызывают к жизни произведения искусства столь же самобытные и неповторимые, как неповторимы вкусовые качества винограда, выросшего на определенной почве, как неповторим аромат цветов, растущих в долине и на склоне горы, на лесной полянке и в саду.

Народная песня... Мне удалось побывать во многих странах, и, знакомясь с той или иной страной, с жизнью и культурой ее народа, я всегда стремлюсь как можно лучше и ближе узнать не только творческие достижения ее композиторов, но и народное искусство — песню, инструментальную музыку, танец. Живя в Советском Союзе, стране, объединяющей свыше ста различных народностей, я пытаюсь по мере сил приобщаться к истокам национального искусства этих народов. Разумеется, мои представления о народной музыке, мое понимание ее внутренних законов и особенностей глубже всего проявляются в отношении музыки моего народа, музыки, впитанной мной, что называется, с молоком матери. Задумываясь о часто обсуждаемой у наc и на Западе проблеме народности искусства, я, естественно, опираюсь прежде всего на свой композиторский опыт. А опыт этот вновь и вновь напоминает мне, сколь многим я обязан родной армянской национальной музыкальной культуре, так же как и музыкальной культуре других народов Закавказья, среди которых провел детство и юность.