Махатма Ганди - Моя жизнь, или История моих экспериментов с истиной

На борту парохода вместе с нами оказались наши родственники и знакомые. Их, как и прочих пассажиров других классов, я часто навещал, поскольку на судне, принадлежавшем другу моего клиента, я пользовался полной свободой передвижения.

Это судно направлялось прямиком в Наталь без каких-либо остановок, и на все путешествие ушло только восемнадцать дней. Но словно для того, чтобы предупредить нас о предстоящей буре на суше, ужасный шторм застиг нас в плавании, когда до Наталя оставалось всего четыре дня пути. В Южном полушарии декабрь — это месяц летних муссонов, а потому штормы — сильные или слабые — там обычное дело в это время. Шторм, который нас настиг, оказался столь мощным и продолжительным, что пассажиры забеспокоились. Это была поистине торжественная картина: все мы объединились перед лицом общей опасности. Пассажиры забыли о всяких различиях и думали только об одном и том же Боге — мусульмане, индусы, христиане и все остальные. Многие давали клятвы. Даже капитан присоединился к пассажирам в их молитвах. Он заверил всех, что, пусть этот шторм и представляет для парохода определенную опасность, ему, капитану, доводилось попадать в гораздо более страшные бури. Надежное судно, объяснял он, сможет выдержать любую непогоду. Однако это послужило для всех слабым утешением. Каждую минуту раздавался грохот и треск, предвещавшие возможные пробоины и протечки. Судно раскачивалось и вращалось, грозя в любой момент перевернуться. Не могло быть и речи о том, чтобы кто-то оставался на палубе. «Да свершится воля Его», — такие слова срывались с уст каждого из нас. Насколько помню, шторм продлился двадцать четыре часа. Наконец небо очистилось, проглянуло солнце, и капитан сказал, что буря улеглась. Лица людей осветились радостью облегчения, опасность миновала, и имя Божье сразу же перестало упоминаться. И вот они уже снова ели, пели, веселились, как прежде. Страх смерти исчез, и время, когда они могли лишь молиться, уступило место майя — иллюзии. Разумеется, пассажиры совершали обычный намаз и возносили другие молитвы, но в них уже не было той торжественности, что родилась в ужасный час бури.

И все же шторм сплотил нас. Я не слишком боялся его, поскольку уже переживал нечто подобное. Мне нравилось бывать в море, причем я никогда не страдал морской болезнью. А потому я свободно перемещался по судну от одного пассажира к другому, стараясь успокоить их и приободрить, каждый час сообщая новости, полученные от капитана. Эти дружеские отношения, как мы увидим дальше, очень помогли мне.

Пароход бросил якорь в порту Дурбан 18 или 19 декабря. В тот же день туда прибыл и «Надери».

Однако настоящей буре только предстояло разразиться.

Я уже упомянул, что оба парохода бросили якорь в порту Дурбан приблизительно 18 декабря. В портах Южной Африки пассажирам запрещается сходить на берег без предварительного медицинского осмотра. Если на борту оказывается пассажир с инфекционным заболеванием, на судне объявляют карантин. Поскольку в Бомбее, когда мы отплыли, свирепствовала чума, мы опасались, что и нам придется выдержать такой карантин. Перед началом осмотра каждый корабль обязан поднять желтый флаг, который спускают только после того, как врач признает всех пассажиров здоровыми. Родственники и друзья, встречающие прибывших, допускаются на борт лишь тогда, когда флаг спущен.

Над нашим пароходом тоже поднялся желтый флаг; прибыл доктор, чтобы осмотреть пассажиров. Он распорядился назначить на судне пятидневный карантин, поскольку бациллы чумы развиваются двадцать три дня. Мы, таким образом, должны были находиться на карантине, пока не истечет двадцать третий день с момента нашего отплытия из Бомбея. Вот только дело тут было совсем не в эпидемии.

Белые жители Дурбана требовали отправить нас восвояси. Это и стало еще одной причиной для объявления карантина. Фирма «Дада Абдулла и Кº» ежедневно сообщала нам об обстановке в городе. Белые каждый день собирали большие митинги, угрожали расправой и даже пытались обращаться с призывами к Даде Абдулле. Они были готовы возместить убытки, которые понесла фирма, если оба парохода будут отправлены обратно в Индию. Но сотрудников фирмы «Дада Абдулла и Кº» было не так-то просто запугать. Шет Абдул Карим Хаджи Адам был тогда управляющим партнером фирмы. Он твердо решил любой ценой подвести пароходы к пристани и высадить пассажиров. Он также каждый день присылал мне письма с изложением всех обстоятельств. К счастью, ныне покойный Мансухлал Наазар в это время находился в Дурбане, чтобы встретить меня. Это был способный и бесстрашный человек, руководивший индийской общиной. Адвокат общины мистер Лаутон тоже отличался незаурядной смелостью. Он выступил с резкой критикой поведения белых и давал советы индийцам не просто как адвокат на жалованье, а как их настоящий друг.