Махатма Ганди - Моя жизнь, или История моих экспериментов с истиной

Но я отвлекся от главной темы. Позвольте теперь закончить рассказ о моем морском путешествии. Мне необходимо будет представить читателю капитана «Понголы». Мы стали друзьями. Добряк капитан принадлежал к секте плимутских братьев, поэтому мы гораздо чаще вели беседы на религиозные темы, чем на мирские. Он четко разграничивал вопросы веры и морали. Библейское учение он считал детской забавой. Красота христианства заключалась для него в простоте. Пусть все люди — мужчины, женщины, дети, часто повторял он, уверуют в Иисуса и его самопожертвование, и тогда наверняка им будут прощены любые прегрешения. Он напомнил мне о плимутском брате из Претории. Религия, накладывавшая любые моральные ограничения, ему не подходила. Мое вегетарианство стало темой нашей дискуссии. Почему я не должен есть мяса вообще, а в нашем случае — говядины? Разве Бог не создал всех существ низшего порядка для удовлетворения потребностей человека точно так же, как создал, например, царство растений? Подобные вопросы неизбежно приводили нас к серьезным религиозным спорам.

Убедить друг друга в чем-либо нам не удавалось. Я утверждал, что религия и мораль — синонимы. Но капитан нисколько не сомневался в правильности совершенно противоположной точки зрения.

Наконец приятное путешествие, продолжавшееся двадцать четыре дня, подошло к концу, и, налюбовавшись красотами реки Хугли, я сошел в Калькутте и тем же вечером отправился поездом в Бомбей.

На пути в Бомбей поезд остановился на сорок пять минут в Аллахабаде. Я решил с пользой употребить время и посмотреть этот город. Мне было также нужно купить в аптеке лекарство. Аптекарь попался полусонный, ему потребовалась целая вечность, чтобы найти нужный мне препарат, и в итоге я вернулся на вокзал, когда мой поезд уже тронулся. Начальник станции любезно задержал состав на минуту, но, когда я так и не появился, распорядился выгрузить на платформу мой багаж.

Я спросил комнату в гостинице Келльнера и сразу же приступил к намеченной работе. Я много слышал об издававшейся в Аллахабаде газете «Пайонир», которая, как я понял, враждебна интересам индийцев. Насколько помню, редактором в то время был мистер Чесни-младший. Я хотел заручиться поддержкой всех партий и потому отправил мистеру Чесни записку, объяснив, что задержало меня в городе, и попросив встретиться со мной, прежде чем я покину Аллахабад на следующий день. Он сразу же согласился, что весьма обрадовало меня, особенно когда я понял, насколько внимательно он оказался готов выслушать меня. Он обещал упоминать в газете все, о чем я напишу, но не мог обещать поддерживать все требования индийцев, поскольку должен был учитывать и точку зрения белых колонистов.

— Для меня вполне достаточно, — сказал я, — если вы будете вникать в суть проблемы и обсуждать ее на страницах своего издания. Я хочу и прошу всего лишь заслуженной справедливости по отношении к нам.

Остаток дня я провел, восхищаясь великолепием Тривени — местом соединения трех священных рек, и планируя свою дальнейшую работу. Неожиданная беседа с редактором «Пайонир» послужила отправной точкой для целой серии событий, которые привели в конце концов к тому, что меня буквально линчевали в Натале.

Не останавливаясь в Бомбее, я отправился прямиком в Раджкот и взялся за написание брошюры о ситуации в Южной Африке. Работа над ней и публикация заняли около месяца. Брошюра вышла в зеленой обложке и в дальнейшем стала известна как «Зеленая брошюра». В ней я нарисовал намеренно смягченную картину положения индийцев в Южной Африке. Даже использованная мной лексика была более сдержанной, чем та, к которой я прибегал в двух вышеупомянутых брошюрах, поскольку я понимал, что любое явление, о котором узнаёшь, находясь на большом расстоянии от него, кажется крупнее, чем в действительности.

Было напечатано десять тысяч экземпляров, которые затем были разосланы во все газеты и лидерам всех политических партий Индии. «Пайонир» стал первым изданием, отозвавшимся на брошюру в редакционной статье. Краткое изложение брошюры агентство Рейтер отправило в Лондон, а лондонский офис Рейтер, в свою очередь, отправил еще более сокращенный вариант в Наталь. Телеграмма, полученная в Натале, была не длиннее трех печатных строк — получилась крайне искаженная картина положения индийцев в Натале, нарисованная в моей брошюре. Причем в заметке не было ни единого слова, написанного мной. Позже мы увидим, к чему все это привело. А тем временем в Индии каждое сколько-нибудь значительное издание присоединилось к обсуждению поднятого мною вопроса.