Махатма Ганди - Моя жизнь, или История моих экспериментов с истиной

Я взял себе за правило никогда не скрывать своего невежества ни от клиентов, ни от коллег. Если я чувствовал, что не сведущ в каком-то вопросе, я немедленно советовал клиенту поговорить с другим адвокатом, а если он все же предпочитал продолжать сотрудничать со мной, просил разрешения обратиться за помощью к опытному юрисконсульту. Подобная откровенность позволила мне завоевать уважение и доверие клиентов. Они никогда не отказывались оплачивать услуги юрисконсультов, если у меня возникала необходимость посоветоваться с ними. Их уважение и доверие оказались бесценными для меня в моей общественной деятельности.

В предыдущих главах я уже отмечал, что через свою адвокатскую практику в Южной Африке я стремился служить общине. Доверие людей необходимо для достижения этой цели. Добросердечные индийцы видели служение интересам общины даже в моей профессиональной деятельности, за которую я получал деньги, и, когда я посоветовал им сесть в тюрьму ради борьбы за свои права, многие из них приняли мой совет. Причем не столько потому, что верили в эту борьбу, сколько потому, что восхищались мной.

Когда я пишу эти строки, перед глазами проносится множество самых приятных воспоминаний. Сотни клиентов стали моими друзьями и соратниками в моей общественной деятельности. Их преданность послужила мне большим утешением в жизни, которая без этого была бы исполнена тягот и опасностей.

Читателю сейчас уже должно быть хорошо знакомо имя Парси Рустомджи. Именно он был одним из тех, кто стал одновременно и моим клиентом, и соратником. Или будет правильнее сказать, что сначала он стал соратником, а только потом клиентом. Он настолько доверял мне, что обращался за советами, даже когда сталкивался с домашними трудностями. Если ему случалось заболеть, он просил моей помощи, и, хотя существовала большая разница между нашими образами жизни, он без колебаний прибегал к моим знахарским методам лечения.

Однажды Рустомджи попал в очень большую передрягу. Хотя он рассказывал мне почти обо всех своих делах, одно он все-таки тщательно скрывал. Он был крупным импортером товаров из Бомбея и Калькутты и частенько занимался контрабандой. Поскольку же он состоял в дружеских отношениях с чиновниками таможни, его никогда ни в чем не подозревали. Они с полным доверием принимали заполненные им декларации, а некоторые, не исключено, попросту игнорировали контрабанду.

Гуджаратский поэт Акхо писал: то, что было украдено, подобно ртути, ведь его невозможно утаить. Парси Рустомджи не стал в этом смысле исключением. Он в величайшей спешке прибежал ко мне со слезами на глазах и сказал:

— Бхай, я обманул вас. Сегодня мою ошибку обнаружили. Я занимался контрабандой и теперь обречен. Мне придется сесть в тюрьму. Моя прежняя жизнь будет навсегда уничтожена. Вы один можете спасти меня. Больше я ничего не скрывал, но подумал, что не должен тревожить вас рассказами о своих коммерческих трюках, а потому не упоминал о контрабанде. Но теперь я горько раскаиваюсь в этом!

Я успокоил его и сказал:

— Спасетесь вы или нет — все в Его руках. Что касается меня, то вы знаете мои методы: попытаться помочь вам я могу только в том случае, если вы признаетесь в содеянном.

Добряк Парси был очень расстроен моим ответом.

— Но разве моего признания вам недостаточно? — спросил он.

— Вы обманули не столько меня, сколько правительство. Если вы признаетесь мне, это не спасет вас, — как можно мягче ответил я.

— Конечно, я поступлю так, как вы советуете, но не могли бы вы прежде проконсультироваться с моим старым адвокатом мистером ***? Он тоже мой друг, — сказал Парси Рустомджи.

Итак, Рустомджи занимался контрабандой на протяжении довольно долгого времени, но теперь он попался, хотя, надо сказать, речь шла о ничтожной сумме. Мы вместе отправились к его адвокату. Тот изучил материалы и сказал:

— Дело будет рассматриваться присяжными, а присяжные в Натале ни за что не оправдают индийца. Но я бы все-таки не терял надежды.

Я не был знаком с тем адвокатом достаточно близко. В разговор вмешался Парси Рустомджи:

— Спасибо на добром слове, но мне бы хотелось последовать советам мистера Ганди в этом деле. Он очень хорошо знает меня. Разумеется, вы поможете ему, если в этом возникнет необходимость.

Поговорив с этим адвокатом, мы отправились в магазин, принадлежавший Парси Рустомджи.

Там я объяснил ему:

— Не думаю, что ваше дело вообще дойдет до суда. Дать ли ему ход, решит чиновник таможни, а он, в свою очередь, подчинится указаниям генерального атторнея. Я готов встретиться с ними обоими. Предлагаю вам заплатить любой штраф, какой они назначат, — шансы, что такое предложение их устроит, достаточно велики. Если же они не захотят, вы должны подготовиться к тому, чтобы сесть в тюрьму. Я полагаю, что позорно не само тюремное заключение, а совершенное вами преступление. Позорное деяние вы уже совершили, а заключение вам следует воспринимать как искупление. Но подлинное искупление вы получите только в том случае, если твердо решите никогда больше не заниматься контрабандой.